Печальные времена - [24]
Платон, в представлении философов афинской школы, пользуется аналогией и апофатикой для описания разных моментов эманации первоначала. Апофатика подразумевает его эманацию в узком смысле этого слова (πρόοδος), то есть произведение из самого себя всего многообразия сущих. Что же касается аналогии, то она соответствует возвращению, так как ее основой является подобие, причиной которого оказывается именно возвращение сущего к первоначалу [116].
2. Эманация сущего (точнее, единого сущего) наглядно представляется совершенно иначе, чем эманация первоначала. Основным методом такого наглядного представления оказывается аподиктика, которая противостоит обычной силлогистике и эпихейрематике (то есть доказательству, основанному на использовании эпихейрем-доводов, убеждающих слушающих, но не вынуждающих их принять доказательство). Основными методами здесь оказываются деление на роды и виды (ή διαιρετική) и анализ (ή αναλυτική), поскольку именно они есть первые знания, подражающие эманации сущего за пределы единого и его возвращению к единому, а вспомогательными — построение определений (ή οριστική) и аподиктика в собственном смысле этого слова (ή αποδεικτική)>2.
В ходе аподиктического рассмотрения единого сущего, представленного во второй гипотезе диалога Платона «Парменид», принцип наглядной очевидности, по мнению Прокла [117], реализуется в том, что первые логические выводы (а вернее, свойства — τα πάθη) оказываются наиболее простыми и ясными. По мере нарастания определенности эти логические выводы все более усложняются. Следовательно, первые предметы логических выводов оказываются более всего подобными началам в смысле их ясности и самоочевидности.
1. Зримое и мнящееся также представляет собой эманацию первоначала, однако его характерная особенность следующая. Поскольку таковое сущее не относится к областям сущего в собственном смысле этого слова или сверхсущего, оно описывается посредством отрицательной диалектики, представляющей собой вариант того же незаконнорожденного умозаключения, но уже в его платоновском варианте. В применении к предметам данного разряда используется уже не термин «свойства», а слово τό συμπέρασμα, обычно переводимое как «логический вывод». Происходящее от слова το πέρας, «предел», оно заключает в самом себе момент со-предельности с умом, или же совместного с ним ограничения пределом. Как результат — зримое эманирует только в уме.
Принцип 3. Катафатическое следует за апофатическим
Эманация строится как триадическая. Конкретное воплощение такая триадичность находит в системе триадических категорий, каждый момент которых соответствует определенному шагу на пути эманации — пребыванию, выходу за свои пределы или возвращению. При этом пребывание описывается в апофатических терминах, а возвращение — в катафатических. Выход же за свои пределы подразумевает переход от апофатического к катафатическому. Те термины, которые чаще всего использует Дамаский, представлены в табл. 1.
Таблица 1
Система триадических категорий у Дамаския
Понятие | Пребывание | Выход за свои пределы | Возвращение |
Восприятие | Невоспринимаемое | Воспринимаемое | Воспринятое = |
(ή κατάληψις) | (τό άκατάληπτον) | (τό καταλαμβανόμε- | могущее быть вос |
vov); | принятым | ||
воспринимающее, по | (τό καταληπτόν) | ||
стигающее | |||
(τό καταληπτικόν) | |||
Время | Вневременное | «Сейчас» | Временнбе |
(ό χρόνος) | (τό άχρονον) = | (τό νύν) | (τό έγχρονον) |
вечное |
Таблица 1 (продолжение)
Понятие | Пребывание | Выход за свои пределы | Возвращение |
(τό άΐδιον, τό αιώνιον) | |||
Движение (ή κίνησις) | Неподвижное (τό άκίνητον) = движущее (τό κινούν) | Самодвижное (τό αΰτοκίνητον) | Движимое иным (τό έτεροκινητόν); движущееся (τό κινούμενον) |
Деление «дифференциация (ή διάκρισις) | Неделимое (τό άδιάκριτον) | Разделяющееся (τό διακρινόμενον) | Разделенное (τό διακεκριμένον) |
Деление на роды и виды (ή διαίρεσις) | Неделимое (τό άδιαίρετον) = обособленное (τό έξαίρετον) | Разделяющееся (τό διαρούμενον) | Разделенное (τό διηρημένον) |
Деление на части | Неделимое | Разделяющееся (τό μεριζόμενον) | Разделенное (τό μεμερισμένον) |
(ό μερισμός) | (τό άμέριστον, τό | ||
άμερές) | |||
Знание (ή γνώσις) | Непознаваемое (τό άγνωστον) | Познающееся (τό γιγνωσκόμενον) | Познанное (τό έγνωσμένον); познаваемое (τό γνωστόν) |
Изреченность (ή ρήσις) | Неизреченное (τό άρρητον) = таинственное (τό άπόρρητον) | Речь | Изреченное (τό ρητόν) |
(τό ρήμα) | |||
Искажение (ή διαστροφή) | Неуклонное (τό άδιάστροφον) | Искажение (ή διαστροφή) | Искаженное (τό διάστροφον) |
Исчислимость (ή άρίθμησις) | Неисчислимое (τό άνάριθμον) | Исчисляемое (τό άριθμούμενον) | Исчисленное (τό ήριθμημένον) |
Мышление (ή νόησις) | Немыслимое (τό άνόητον) | Мыслимое в настоящий момент (τό νοούμενον) | У мопостигаемое (τό νοητόν) |
Таблица 1 (продолжение)
Понятие | Пребывание | Выход за свои пределы | Возвращение |
Обусловленность, причинность (τό αίτιον) | Беспричинное (τό άναίτιον) | Причинствующее (τό αίτιον) | Причинно обусловленное (τό αΐτιατόν) |
Определен | Η еопре деленное (τό άδιόριστον) | Получающее определение | Определенное (τό διωρισμένον) |
ность | (τό διοριζόμενον) | ||
(ό διορισμός) | |||
Очерченность (ή περιγραφή) | Неописуемое (τό άπερίγραφον) | Самоочерчивающееся (τό άυτοπερίγραφον) | Очерченное (τό περιγε- γραμμένον) |
Порождение (ό γόνος) |
Эта книга об истории и о нас одновременно. Эллада после смерти Александра Великого, Шумер легендарного Гильгамеша, Древний Рим времен трагедии в Тевтобургском лесу — со всем этим читатель встретится в книге. Со всем этим и с самим собой: любящим, ненавидящим, радующимся и печалящимся. Ибо прелесть этой книги не столько в исторической экзотике, сколько в ощущении единства прошлого и настоящего, в романтике искренних чувств и искренних красок.
Перед вами первая книга о легендарном греческом полководце царе Пирре. Пирр дважды захватывал Македонию и возлагал на себя диадему Александра. Он принимал участие в крупнейшей битве той эпохи при Ипсе. Пирру довелось столкнуться практически со всеми военными системами времени: от македонских фалангистов и спартанских гоплитов до римских легионеров, ополчений южноиталийских горцев и карфагенского флота. Из большинства сражений он выходил победителем. Как полководца его оценивали очень высоко и современники, и потомки.
Эта книга об истории и о нас одновременно. Эллада после смерти Александра Великого, Шумер легендарного Гильгамеша, Древний Рим времен трагедии в Тевтобургском лесу — со всем этим читатель встретится в книге. Со всем этим и с самим собой: любящим, ненавидящим, радующимся и печалящимся. Ибо прелесть этой книги не столько в исторической экзотике, сколько в ощущении единства прошлого и настоящего, в романтике искренних чувств и искренних красок.
Военная история Востока известна гораздо хуже европейской (во всяком случае, массовой аудитории), хотя по своим масштабам, ожесточенности, вкладу в развитие военного искусства и влиянию на мировую историю многие азиатские сражения превосходят самые знаменитые битвы средневековой Европы – Гастингс и Баннокберн, Креси и Азенкур меркнут по сравнению с войнами арабо-мусульманского мира, Золотой Орды, Индии, Китая или Японии.Новая книга проекта «Войны мечей» посвящена величайшим сражениям Востока за полторы тысячи лет – от грандиозных битв эпохи Троецарствия до завоевания Индии Великими Моголами, от легендарных походов Чингисхана до разгрома японского флота первыми корейскими «броненосцами» (1592 г.), от беспощадной схватки Тамерлана с Тохтамышем до становления сегуната Токугава.
Эта книга об истории и о нас одновременно. Эллада после смерти Александра Великого, Шумер легендарного Гильгамеша, Древний Рим времен трагедии в Тевтобургском лесу — со всем этим читатель встретится в книге. Со всем этим и с самим собой: любящим, ненавидящим, радующимся и печалящимся. Ибо прелесть этой книги не столько в исторической экзотике, сколько в ощущении единства прошлого и настоящего, в романтике искренних чувств и искренних красок.
Действие мистического триллера «Сон Брахмы» разворачивается накануне Миллениума. Журналист Матвей Шереметьев, разгадывая тайну одной сгоревшей церкви, приходит к ужасному предположению: а что, если конец света уже наступил и нашего мира на самом деле не существует – мы лишь снимся дремлющему Богу?
Анархизм. От Годвина и Прудона — к Бакунину. От Штирнера и Тукера — к Кропоткину… Как и при каких обстоятельствах возникла и сформировалась анархистская система мировоззрения? В каких философских школах прошлого это общественно-политическое течение черпало свои идеи? Вот лишь немногие из вопросов, которые рассматриваются в этой книге, написанной на основе текстов родоначальников и приверженцев анархизма…
В этой книге Шошана Зубофф описывает и объясняет причины возникновения феномена, который она называет «надзорным капитализмом». Ставки как никогда высоки: глобальная архитектура модификации поведения угрожает сделать с человеческой природой в XXI веке то же, что промышленный капитализм сделал с окружающей средой в XX веке. Зубофф показывает последствия распространения надзорного капитализма из Кремниевой долины во все сектора экономики. Необычайное богатство и власть накапливаются на новых «рынках поведенческих фьючерсов», где делаются и продаются предсказания относительно нашего поведения и где производство товаров и услуг подчинено новым «средствам модификации поведения». Угрозу теперь представляет не тоталитарное государство, а повсеместно распространенная цифровая архитектура.
В книге дается обзор концепции французского мыслителя Анри Бергсона (1859–1941), классика западной философии XX века, лауреата Нобелевской премии по литературе (1927). Подробно исследуется эволюция взглядов А. Бергсона – от философской психологии, развитой в ранних работах, до этико-религиозной концепции, изложенной в «Двух источниках морали и религии» (1932); рассматриваются некоторые аспекты рецепции учения Бергсона в России в конце XIX – первые два десятилетия XX в. В книге, содержащей элементы жанра философской биографии, использован новый фактографический материал.
Главная тема книги — человек как субъект. Автор раскрывает данный феномен и исследует структуры человеческой субъективности и интерсубъективности. В качестве основы для анализа используется психоаналитическая теория, при этом она помещается в контекст современных дискуссий о соотношении мозга и психической реальности в свете такого междисциплинарного направления, как нейропсихоанализ. От критического разбора нейропсихоанализа автор переходит непосредственно к рассмотрению структур субъективности и вводит ключевое для данной работы понятие объективной субъективности, которая рассматривается наряду с другими элементами структуры человеческой субъективности: объективная объективность, субъективная объективность, субъективная субъективность и т. д.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Первая в России книга о патафизике – аномальной научной дисциплине и феномене, находящемся у истоков ключевых явлений искусства и культуры XX века, таких как абсурдизм, дада, футуризм, сюрреализм, ситуационизм и др. Само слово было изобретено школьниками из Ренна и чаще всего ассоциируется с одим из них – поэтом и драматургом Альфредом Жарри (1873–1907). В книге английского писателя, исследователя и композитора рассматриваются основные принципы, символика и предмет патафизики, а также даётся широкий взгляд на развитие патафизических идей в трудах и в жизни А.