Pax Africana: континент и диаспора в поисках себя - [16]

В настоящее время изучение панафриканского движения второй половины XX в. становится особенно актуальным. Именно к нему и подобным «пан-» движениям обращаются сегодня те, кто пытаются противостоять глобализации с позиций защиты своей расовой (этнической, культурно-исторической, религиозной, языковой или любой иной – на выбор) идентичности. Вместе с тем необходимо помнить, что круг участников движения панафриканских конгрессов всегда формировался на основе принадлежности к негроидной расе, т. е. расовая составляющая представляла одно из главных условий роста и развития как собственно массового движения, так и его идеологии.

Послевоенный панафриканизм имел еще одну важную особенность. На первых порах идейное наполнение этого движения формировалось людьми, не имевшими каких-либо официальных постов и представлявшими в основном идейные воззрения немногочисленной интеллектуальной элиты народов африканского происхождения по обе стороны Атлантики. На сегодня в «пантеон» основоположников идеологии панафриканизма конца XIX – начала XX в. вписаны тринидадский адвокат Генри Сильвестр-Уильямс, американский университетский профессор и издатель Уильям Дюбуа, карибско-американский публицист и общественный деятель Маркус Гарви, лондонское окружение вначале коммунистического, а затем антикоммунистического пропагандиста и журналиста Джорджа Пэдмора. При всей противоречивости позиций по вопросам судеб народов африканского происхождения у этих людей была одна общая черта. Их поиски новых идей в развитии общественной мысли, как правило, реализовывались в рамках общественной деятельности. Это в определенной степени придавало оттенок безответственности и необязательности их призывам, провозглашенным лозунгам, резолюциям проводимых этими людьми мероприятий. Интересно, что радикализм, революционность позиций панафриканистов-основоположников не сделали их «нежелательными элементами» для правительств метрополий или США. Даже откровенный «антирасистский расист» Маркус Гарви, как известно, был подвергнут уголовному преследованию всего лишь за неправомерное использование американской почтовой службы и выслан на родину, т. е. получил возможность продолжить свою пропагандистскую деятельность в Лондоне. У. Дюбуа был лишен возможности выезжать из США на протяжении непродолжительного времени, но при этом свободно продолжал свою издательскую и публицистическую деятельность.

Ситуация значительно изменилась после проведения Пятого панафриканского конгресса в 1945 г. В арсенале сторонников панафриканской идеологии появились призывы к деколонизации, сохранению «панафриканской культуры» и традиционных ценностей, объединению африканских народов в масштабе всего континента. Все это тогда казалось проверено временем – история конгрессов насчитывала почти полвека. Общая международная ситуация, в первую очередь итоги Второй мировой войны, авансы держав, возглавлявших антигитлеровскую коалицию, выданные «малым народам» в начале войны, ощутимо изменили расстановку сил в мире. Изменилось и положение населения африканских и карибских зависимых территорий. Накопленный багаж давал возможность не столько формулировать, оттачивать идеи, сколько преобразовывать их в лозунги для привлечения новых сторонников из числа тех социальных групп, которые после войны начинали принимать все более активное участие в общественно-политической жизни. Тем самым идеология, по сути, трансформировалась в массовое сознание, значительно более неопределенное и эклектичное. Но главное отличие нового периода состояло в том, что воплощение панафриканских призывов в жизнь зависело теперь от людей, занимавших гораздо более ответственное положение, чем панафриканисты-основоположники. В считанные годы участники Пятого конгресса К. Нкрума, Н. Азикиве, Дж. Кениата, Х. Банда, Г. Джахумпа и некоторые другие стали во главе политических партий и профсоюзов соответствующих территорий, чуть позже – возглавили правительства независимых африканских государств. Таким образом, Пятый панафриканский конгресс ознаменовал начало нового периода – времени создания программ развития независимых африканских государств. Здесь уже не оставалось места для панафриканских идей, наступило время трудной и кропотливой работы для национальных партий, правительств и лидеров.

В 1960-е годы сложилась ситуация, когда реальность независимой Африки стала ощутимо расходиться с теми ожиданиями, которые рисовала идеология панафриканизма. Было очевидно, что привести реальность в соответствие с постулатами панафриканизма невозможно в силу объективных законов развития государств Африки. Панафриканистским призывам не соответствовали и взаимоотношения (практически отсутствовавшие) независимой Африки с афроамериканскими и карибскими единомышленниками, которые, в свою очередь, пренебрегали панафриканскими идеалами из-за погруженности в собственные сложные проблемы. Единственным способом доказать жизнеспособность идей, лежавших в основании панафриканизма, было заново оценить возможности народов африканского происхождения в условиях независимого развития большей части континента и Карибских островов. Но в то время ни в среде африканской интеллектуальной элиты, ни среди афроамериканцев не появилось новых идей. Гораздо проще было повторять привычные обвинения в адрес колониального прошлого, неоколониализма, империализма. Образ врага народов африканского происхождения объективно все больше приобретал расовую окраску. И в массовом сознании (а панафриканизм ощутимо воздействовал на массовое сознание народов африканского происхождения, прежде всего благодаря стремительному развитию средств массовой информации) расовые мотивы, идеология расовой нетерпимости начинают играть все большую роль. Особенно ясно эта тенденция проявилась в ходе развернувшегося массового движения за гражданские права в США во второй половине 1950-х – начале 1960-х годов.