Павел Чжан и прочие речные твари - [10]
Соня была лисицей в кислотно-розовом боа, и ей очень не хватало мундштука и шляпки с вуалью. Как эта дамская вальяжность и плавность движений ей удавались – с ее прозрачной угловатой худобой и по-детски невинным лицом, – Павел не понял и, заинтригованный, остался. Соня категорически его не замечала с полуметровой высоты детдомовской сцены, но после выступления Павел все-таки ее отловил и познакомился. Уже на следующий день они целовались в кино – единственном кинотеатре старого формата, оставшемся в лабиринте улочек центра Москвы. Павлу хотелось ее поразить, и, судя по частым сообщениям и приглашению домой, у него получилось.
Жила Соня в Кузьминках, в однушке без автоматизации, с уставшей мебелью и видом на козырек подъезда. Даже свет в комнатах приходилось включать вручную, в каждой, и сколько Павел ни предлагал поставить нормальную систему за его счет, Соня наотрез отказывалась. В свободное от работы время она помогала в реабилитационном центре для интернет-зависимых и ходила на подготовительные курсы: хотела поступить в мединститут, готовилась сдавать экзамены повторно. Она слушала много лекций, читала научные блоги, но держала в углу кухни запыленные иконы, один ряд над другим. Святые будто выглядывали из окон барака, а Соня изредка обводила полку вокруг них тряпкой. «Это бабки моей, дороги как память», – будто оправдываясь, сказала она как-то, но всё же ставила перед ними ладан в склянке и иногда палила свечи. Павел дивился на это сочетание любви к науке, андрогинной, странной красоты и ладана.
К нему в коммуналку они не ездили ни разу. Поначалу Соня ненавязчиво интересовалась, где он живет, подозревала, что женат. Потом успокоилась и свыклась с его скрытностью. А Павлу просто не хотелось, чтобы сосед Земцов фланировал в одних трусах по коридору или узбечка из угловой полезла вдруг с расспросами – не со зла, а по простоте души: она давно хотела Павла оженить. По-московски драгоценный бетонный коробок, небольшой, как гроб У Далана[8], гипсокартонные стены, через которые слышен каждый вздох, соседская приставка поутру – «…сегодня Мами Цзян пройдет тридцатый уровень Vicious, она не спала уже семь дне-е-ей!», восторженные крики, аплодисменты, звуки пальбы: парень, живший там, не знал, что такое наушники и закон о тишине. Не то место, куда можно привести девушку.
В переезде Павел тоже не видел смысла. Теоретически, он мог заявить свои права на материн дом под Коломной, – но не сумел даже заставить себя выйти на нужной станции. Вновь оказаться в старых стенах, смотреть в окно на сад и калитку, как много-много раз уже много лет назад? Ну нет. Или ввязаться в полувековую ипотеку ради другого бетонного коробка, чуть бо́льших размеров, а после, года через два, уехать в Китай? Зачем? Семью в России он заводить не собирался, у него были другие планы.
В общем, Павел пожалел о своем порыве еще в машине. Всё проклятая ревность, и было бы к кому – к продавцам, упаковщикам и старшеклассникам. Собиралась она остаться с ними – ну и осталась бы, а Павлу еще проектом заниматься. Просто неделя дурацкая, всё наперекосяк, и этот Сергей Константинович не шел из головы. Пальцы жгло, как хотелось свернуть на обочину, встать на аварийке и залезть в сеть, накопать всё про него и «Добродел». Но не при Соне, нет.
С такими мыслями Павел пересек Новую Москву с лесом строительных кранов, объехал пробку на МКАД. Шоссе втекло в проспект, мигающий рекламой, потом «трёшка», опять шоссе и пробка.
Дом Павла находился на окраине, в одном из десятка клонированных дворов в спальном районе, совсем не похожем на продвинутый центр Москвы. Шлагбаум, за ним ряды припаркованных машин – одно колесо на тротуаре, другое на проезжей части, сбитые набок столбики зарядок, клумбы без цветов, присыпанные цветной деревянной стружкой, детская площадка. У помойки лязгал запоздалый мусоровоз, выворачивал в себя контейнер, а мусорная мелочь разлеталась по ветру.
Павел приложил карту к домофону, показал камере лицо и придержал дверь, запуская Соню вперед. В подъезде было сумрачно, пахло, как из кузова лязгающего мусоровоза. Они утрамбовались в узкий лифт, и тот, вздрагивая, потащил их на одиннадцатый этаж. Павел старался не смотреть на Соню. Куда угодно – на слово из трех букв, написанное маркером на створке, на пеструю рекламу, на инструкцию, что делать, если дом горит и все застряли, – но только не на Соню. Так же, не глядя на нее, он сунул ключ в замок. Сбоку, на полочке у двери, курились палочки-вонялки, дядя Тэн зажег. Над ними в ряд – звонки, каждый подписан фамилией жильца, кириллицей и иероглифами на картонных истрепавшихся визитках.
У комнаты Павла подписи не было; он не любил гостей.
В коридоре удушливо пахло борщом, кимчи и пловом. Скрипнула вытертая елочка-паркет, на исчерченном сетью трещин потолке тускло загорелась лампа. В проходе между закрытыми дверями комнат катался общий робот-пылесос, ритмично стукаясь о стены. Кто-то бросил тапки на его базу, и он не мог завершить программу и встать на зарядку.
– Не снимай, – велел Павел, заметив, что Соня собралась разуться.
С ранних лет Жене говорили, что она должна быть хорошей: выучиться на переводчика, выйти замуж, родить детей. Теперь ей под тридцать, ни мужа, ни детей – только проблемы с алкоголем и непреодолимая тяга к двоюродному брату. Даша, как ее мать, не умеет выбирать мужчин. Она ищет похожих на отца, пьющих кухонных боксеров, и выходит замуж за одного из них. Илья боится не быть настоящим мужчиной. Зарабатывать нужно лучше, любить семью – больше, да только смысл исчез и жизнь превратилась в день сурка. Новый роман Веры Богдановой «Сезон отравленных плодов» – о поколении современных тридцатилетних, выросших в хаосе девяностых и терактах нулевых.
Что делать монаху, когда он вдруг осознал, что Бог Христа не мог создать весь ужас земного падшего мира вокруг? Что делать смертельно больной женщине, когда она вдруг обнаружила, что муж врал и изменял ей всю жизнь? Что делать журналистке заблокированного генпрокуратурой оппозиционного сайта, когда ей нужна срочная исповедь, а священники вокруг одержимы крымнашем? Книга о людях, которые ищут Бога.
«Единственная стоящая победа — это победа вопреки». Почему мы совершаем выбор и в какой момент он становится взрослым? Любовь не без строгости?
«Без сомнения нет веры. Без страха нет мужества». Книга открывает историю нового покорения пространства. Завоевание Космоса начинается внутри каждого из нас.
В психбольницу одного из городов попадает молодая пациентка, которая тут же заинтересовывает разочаровавшегося в жизни психиатра. Девушка пытается убедить его в том, что то, что она видела — настоящая правда, и даже приводит доказательства. Однако мужчина находится в сомнениях и пытается самостоятельно выяснить это. Но сможет ли он узнать, что же видела на самом деле его пациентка: галлюцинации или нечто, казалось бы, нереальное?
Небольшая фантастическая повесь. Дневнеки, интервью, воспоминания людей, ставших свидетелями и участниками событий, произошедших в небольшом научном городке, после того, как некоторые жители стали обладателями экстрасенсорных способностей.
Сказки, легенды и рассказы по мотивам онлайн-игры. Вообще, друзья говорят, что стихи у меня получаются гораздо лучше. Но я всё-таки решилась собрать все мои сочинения в одну книгу и опубликовать.
Главный герой нового романа Игоря Савельева, студент Кембриджа Алекс (Алексей Николаев) не афиширует, что он сын могущественного российского чиновника. Но вдруг его срочно вызывают на родину. Желание отца, наконец, поговорить и расставить все точки над «i»? Шанс для Алекса разобраться с подростковыми травмами? Или всё это – грязная игра спецслужб?«Фантасмагоричная жизнь путинского “нового дворянства” с самого начала предсказуемо привлекала к себе внимание крупных сатириков – которые разоблачали, бичевали и высмеивали ее. Но лишь Савельеву удалось то, что не удавалось ни Пелевину, ни Доренко, ни Сорокину, ни Проханову, – перевести на язык художественной прозы главную фразу десятых годов: “ОНИ О..ЕЛИ”». Лев Данилкин.
Темнота холодна. Темнота – самое древнее зло: сжимает, разрывает, утаскивает. Все это знают: и Лара, и Руся, и Серый Собак. Знает это и маленький медведь Сёма. Сколько он себя помнит, от протянутых лап темноты его берегло только главное солнце – то, что воткнуто в самую середину потолка. Вот только это солнце совсем скоро закончится: осколки уже падали за Кукольным Домом. Чёрное солнце – что может быть страшнее? …разве только ловцы.
Сергей Лебеденко (1995) – уроженец Краснодара, выпускник МГИМО и НИУ ВШЭ; работал судебным корреспондентом «Новой газеты», как литературный обозреватель и критик сотрудничал с порталами РБК, Афиша Daily, «Прочтение» и др. Ведет телеграм-канал о литературе «Книгижарь» (лауреат премии «Литблог»-2020). Журналист Олег мечтает о карьере адвоката и пишет репортажи из зала суда. Студентка Саша, чей отец после случайного задержания (проходил мимо митинга) попадает в колонию, разрабатывает планы его спасения.
Шамиль Идиатуллин – журналист и прозаик. Родился в 1971 году, окончил журфак Казанского университета, работает в ИД «Коммерсантъ». Автор романов «Татарский удар», «СССР™», «Убыр» (дилогия), «Это просто игра», «За старшего», «Город Брежнев» (премия «БОЛЬШАЯ КНИГА»).Действие его нового романа «Бывшая Ленина» разворачивается в 2019 году – благополучном и тревожном. Провинциальный город Чупов. На окраине стремительно растет гигантская областная свалка, а главу снимают за взятки. Простой чиновник Даниил Митрофанов, его жена Лена и их дочь Саша – благополучная семья.