Патриотизм и русская цивилизационная идентичность в современном российском обществе - [66]
Одним из первых Данилевский вводит понятие внешнего политического патриотизма, раскрывая его смысл устами шиллеровского героя маркиза Поза, «гражданина Вселенной»[135].
Содержание внешнего политического патриотизма определяется борьбой со своим отечеством ради ценностей свободы и человеческого благоденствия. Внешний политический патриотизм проявил себя в осмыслении европейской цивилизации как окончательного культурно-исторического результата, к которому необходимо стремиться. Средством подобного обретения отечества становится мысль, логика. Рациональное познание родины, как показывает Данилевский, выражается следующим образом: «…я люблю свое отечество, но должен сознаться, что проку в нем никакого нет»[136].
Метафизической основой внешнего политического патриотизма является сомнение в себе, несостоятельность собственного духа, признание в этом и потребность в искусственном одухотворении, отличающиеся непоследовательностью и ложностью.
Для нашего исследования важна одинаковая оценка Н.Я. Данилевским космополитизма (общечеловеческой идеологии) и интернационализма (революционно-демократической идеологии) как форм ложного политического патриотизма, существующего в отрыве от народного (национального) чувства.
При этом особенностью русского политического патриотизма выступает признание европейского превосходства во всем, что касается цивилизационного развития, но высказывается пожелание необходимой внешней силы и крепости российского государства. Становится понятной характеристика политического патриотизма как внешне обусловленного, но не меняется его итоговая оценка: невозможность внешней силы без крепости внутреннего содержания. Учет народного патриотизма в контексте политического, по Данилевскому, невозможен, т. к. сам политический патриотизм неприемлем для России[137].
Неверное толкование прогресса как движения в одном направлении является источником внешнего политического патриотизма. Н.Я. Данилевский определяет суть прогресса иначе – как возможность «всё поле, составляющее поприще исторической деятельности человечества, исходить в разных направлениях»[138]. Отсюда неприемлемость политического патриотизма для России заключается в противоречии его содержательного уровня самобытности развития собственной культурно-исторической цивилизации. Отсутствие убеждения в особом и объективном характере достоинств своей родины разрушает иллюзию любой истинной государственной деятельности и чувства, которыми она питается. Таким образом, патриотизм как безусловная, бескорыстная, не требующая взаимности естественная народная любовь, приобретающая значение истинной, является, по Данилевскому, необходимым фактором культурно-исторического прогресса России.
В концепции патриотизма Данилевского одинаково трактуются космополитизм и интернационализм как формы политического патриотизма. Эта проблема получает дальнейшее развитие в размышлениях К.Н. Леонтьева о племенной политике XIX в., которые утверждают возможность и полезность сопоставления идей национализма (патриотизма) и либерального демократизма (космополитизма) в культурно-цивилизационном аспекте.
На основе анализа процесса приобретения европейскими государствами XIX в. национально-политической независимости Леонтьев показывает вненациональное значение племенной политики, губительность ее для духовной самобытности, а также космополитизма и всё большего сходства государств между собой, ведущих к потере культурного своеобразия. Более того, Леонтьев делает вывод о том, что «движение современного политического национализма есть не что иное, как видоизмененное только в приемах распространение космополитической демократии»[139].
Любая попытка познания космополитизма характеризуется понятием общего блага, равенства, однообразия, приятной полезности для всех – в чем нет ничего реального, а больше искусственного и утопического. Племя, по Леонтьеву, в отличие от единого человечества, реально, его чувства естественны по своей природе, но малоосмысленны и суеверны.
Необходимо отметить, что понятие национализма для Леонтьева имеет прежде всего культурологическую значимость, а национальные или племенные чувства тождественны патриотическим. Как только национализм приобретает политическую окраску, становится невозможным вести речь о его культурно-бытовом обосновании. Таким образом, политическая свобода (свобода для Леонтьева – однообразие) означает поглощение культурной самобытности.
В определенной мере определение понятия «национально-политическая независимость» и ее результат в концепции Леонтьева практически совпадают с трактовкой «внешнего политического патриотизма» Данилевским. И в первом, и во втором случае предполагается, что возрастание внешней силы государства, его национально-политическая независимость происходит одновременно с изменением духовного внутреннего содержания патриотического (национального) чувства, которое уже подчиняется правилам сохранения этой независимости, служит идее вхождения своего народа в общечеловеческое сообщество.
Миру скучного однообразного человечества Леонтьев противопоставляет яркий, красочный, разнообразный и особый национальный мир. Исчезновение этого особого мира повлечет за собой ослабление религиозных и государственных сил, будет утрачен смысл национального творчества. Индивидуализм и общечеловечность погубят национально-культурную индивидуальность. Путь России Леонтьев видит не в идее панславизма, а в развитии самобытности от византизма к русизму.
