Патриарх - [9]

- А потом?

- Потом ему стало тоскливо и одиноко и он решил идти к нам, но не знал, как нас найти. Он не говорил поанглийски. Пустился в путь - тридцать миль с гаком пешком. Был он совсем дряхлый, шел три дня. Ну, а сюда пришел вечером, когда уже стемнело. На реке было половодье, лил дождь, ветер бушевал - вот как сейчас.

Он стал расспрашивать о нас, Келлененах, редких прохожих, но никто, естественно, даже имени такого не слыхал. Вода доходила ему до колен, ветер хлестал со всех сторон. И что же он тогда сделал? Шел из улицы в улицу и кричал по-ирландски, и, как ты думаешь, кого оп призывал?

- Не знаю. Наверно, призывал вас.

- Он призывал - по-ирландски, разумеется, - проклятия на бога (его голос перешел в тихий-тихий шепот) за то, что тот насылает наводнения и ветры, и призывал проклятия бога на нас, Келлененов, за то, что мы сошли со своей земли.

- И вы его услышали?

- Бабка моя услышала. Она была слепая, а слышала чуть ли не чужие мысли. Запрокинула голову и сказала:

"Это голос Донала, дудочника О'Лири!" Мать побежала вниз и привела его, полумертвого. Он кричал ужо битых два часа. Потом он прожил с нами еще лет шесть...

Обе женщины ушли вниз, и, когда я спустился, чтобы позвать к нему Эллен, они продолжали свою перепалку.

- Вот погоди, умрешь, - говорила Эллен, - и душа твоя полетит, словно птица, на суд к престолу господню.

- Вот погоди, умрешь, - говорила Блесна, сплевывая на пол, - и зароют тебя в землю, и ни отец Дюэн, ни пастор Болтон даже мизинчика твоего не сумеют воскресить.

Было что-то около двух, когда Майкл умер. Примерно за час до того загремели выстрелы: кто-то бил из засады, и, когда ветер дул в нашу сторону, выстрелы отдавали так, будто палили у нас в комнате. А потом началась перестр-елка, и мы слышали ее, как если бы находились рядом, - и ружье снайпера, и стрекот пулемета. Майкл ле-.

жал в глубоком забытьи. Внезапно он очнулся и сел: ему было все труднее и труднее дышать, лицо сделалось пунцовым, и, прежде чем я подоспел, он встал с постели.

Я подхватил его на руки, но он, задыхаясь, стал яростно вырываться, губы его потемнели, язык вывалился. Потом он все-таки оттолкнул меня и добрался до окна. Распахнул его настежь и, хватаясь обеими руками за горло, упал на подоконник. Я бросился к нему и услышал его предсмертный вздох. Эллен, опустившись на колени, начала читать "De Profimdis"; от резкого порыва ветра загасла свеча. Но она не прерывала молитвы, и темнота заполнилась шумом грозы, перестуком задуваемых в комнату дождевых капель, треском ружья - все разрослось в нечто ужасное, чуждое, жестокое - и ее испуганным, пронзительным голосом, творящим последнюю молитву.

- Если ты, господи, будешь замечать беззаконие, - господи! кто устоит?