Пастушка и дворянин - [9]

Шрифт
Интервал

Подкинь мне на стрижку медяк!»
Наш Дагобер — поэт:
Но смысла в стихах его нет!
А Элигий, тот,
Что святым слывет,
Восклицает: «Вам
Эти рифмы — срам!»
Король ему: «Хи-хи,
Вот сам и пиши мне стихи!»
Наш Дагобер — стрелок:
Да только охота не впрок!
А Элигий, тот,
Что святым слывет,
Восклицает: «Вам
Бегать рысью — срам!»
Король ему: «Ну да,
Вот сам и охоться тогда!»
Наш Дагобер — умел:
Он птичку поймать захотел!
А Элигий, тот,
Что святым слывет,
Восклицает: «Вам
Ставить сети — срам!»
Король ему: «Да ну?
Вот сам и поймай хоть одну!»
Наш Дагобер — так мил:
Железную саблю носил!
А Элигий, тот,
Что святым слывет,
Восклицает: «Вам
С этой саблей — срам!»
Король ему: «Ай-ай,
Тогда деревянную дай!»
Наш Дагобер — герой:
Пошел с деревяшкою в бой!
А Элигий, тот,
Что святым слывет,
Восклицает: «Вам
Быть убитым — срам!»
Король ему: «Ой-ой,
Меня поскорее прикрой!»
Наш Дагобер — моряк:
Он поднял над мачтою флаг!
А Элигий, тот,
Что святым слывет,
Восклицает: «Вам
Захлебнуться — срам!»
Король ему: «Ну что ж,
Вот сам и помри ни за грош!»

КАДЕ РУССЕЛЬ

Каде Руссель безбедно жил,
Три дома он себе купил:
Без чердаков, без черепицы —
А где же ласточкам гнездиться?
Да-да-да! Молодец,
Каде Руссель большой хитрец!
Каде Руссель, как франт, ходил,
Три фрака он весь год носил —
В двух желтых он гулял, вальяжный,
А в дождь и снег носил бумажный.
Да-да-да! Молодец,
Каде Руссель большой хитрец!
Каде Руссель от ветерка
Завел себе три котелка:
Два круглых были слишком смяты,
Зато на третьем — сплошь заплаты!
Да-да-да! Молодец,
Каде Руссель большой хитрец!
Каде Руссель достал клинок,
Да только птиц гонять и смог:
Длиннее прочих, боже правый,
Зато кривой, тупой и ржавый.
Да-да-да! Молодец,
Каде Руссель большой хитрец!
Каде Руссель надел с утра
Два башмака — к дыре дыра,
А третий — тот, что без подметки,
Он подарил своей красотке.
Да-да-да! Молодец,
Каде Руссель большой хитрец!
Каде Руссель завел трех псов,
Любой охотиться готов:
Бегут — от зайца и от волка,
А третий вертится без толка.
Да-да-да! Молодец,
Каде Руссель большой хитрец!
Каде Руссель был очень мил —
К себе трех кошек приманил:
Две без зубов, одна слепая —
Ходила, на мышей ступая.
Да-да-да! Молодец,
Каде Руссель большой хитрец!
Каде Руссель нашел три су:
«Их кредиторам отнесу!»
С деньгами жалко расставаться:
«Со мной им лучше оставаться!»
Да-да-да! Молодец,
Каде Руссель большой хитрец!
Каде Руссель живет досель,
И не умрет Каде Руссель,
Пока себе, под стать пиитам,
Надгробный стих не сочинит он.
Да-да-да! Молодец,
Каде Руссель большой хитрец!

ЛА ПАЛИСС

Не пропеть ли песню о
Ла Палиссе достославном?
Пусть всегда звучит смешно
То, что кажется забавным.
Был бы Ла Палисс богат,
Он бы спал на золотишке.
Раз в кубышке нет деньжат —
Значит нет деньжат в кубышке.
С детства ловок и удал —
То-то гневались растяпы! —
Шляпу вовсе не снимал,
Если ехал он без шляпы.
Был приветлив он и мил —
Прямо копия папаши,
И совсем не страшен был,
Правда, если не был страшен.
Он женился, и притом
На порядочной девице.
А остался б малышом —
Не сумел бы он жениться.
Но поскольку вырастал,
То невесту взял такою,
Что едва ей мужем стал,
Как она ему — женою.
Прорицатель за два су
Предсказал — чего бы проще! —
Что месье умрет в лесу,
Если он погибнет в роще.
Ла Палисс свой век прожил
И навстречу к нам не выйдет.
Если очи он смежил,
Значит он ни зги не видит.
Ранен был ночной порой,
Стал он жертвою обмана.
Если умер наш герой,
То была смертельной рана.
В среду был он погребен,
В среду кончились заботы,
А умри в субботу он,
То дожил бы до субботы!

ХИТРЫЙ ЖАК

— Куда на лошади чуть свет
Отправился, сосед?
— Хочу я в городе ее
Продать за сто монет!
— Да ведь она хромает, Жак,
Ее тебе не сбыть,
Но, так и быть, могу взамен
Корову предложить.
«Вот это да! — подумал Жак.
Ну что же, я готов:
Я не встречал еще нигде
Подобных простаков!»
— Куда корову ты ведешь,
Скажи скорей, сосед?
— Хочу я в городе ее
Продать за сто монет!
— Да у нее горячка, Жак,
Ее тебе не сбыть,
Но, так и быть, могу взамен
Индюшку предложить.
«Вот это да! — подумал Жак.
Ну что же, я готов:
Я не встречал еще нигде
Подобных простаков!»
— Куда индюшку ты несешь?
А Жак опять в ответ:
— Хочу я в городе ее
Продать за сто монет!
— Да ведь она совсем худа,
Ее тебе не сбыть,
Но, так и быть, могу взамен
Фиалки предложить.
«Вот это да! — подумал Жак. —
Ну что же, я готов:
Я не встречал еще нигде
Подобных простаков!»
— Эй, Жак, скажите мне, кому
Несете вы букет?
— Хочу я в городе его
Продать за сто монет!
— Ах, Жак, отдайте мне букет,
Вам не к чему спешить,
А за него могу взамен
Я сердце предложить…
Жак не заставил долго ждать,
Но молвил: «Ну и ну!
Я ехал лошадь продавать,
А привезу — жену!»

МАТУШКА МИШЕЛЬ

Матушка Мишель в окошке слезы льет:
Пропал мой милый кот! Кто мне его вернет?
Папаша Люстрюкю соседке прокричал:
Ах, матушка Мишель, ваш котик не пропал!
Тра-ля-ля-ля, ля-ля-ля!..
Матушка Мишель ему тогда кричит:
Куда же он исчез, скажите мне куда?
Папаша Люстрюкю на это говорит:
А что я получу, соседка, за кота?
Тра-ля-ля-ля, ля-ля-ля!..
Матушка Мишель ему кричит: сосед,
За котика я вас поцеловать могу!
Папаша Люстрюкю ответил: ну уж нет.
Я кроличье сготовлю из него рагу!
Тра-ля-ля-ля, ля-ля-ля!..

ДОРОГОЙ ИЗ ОВЕРНИ

Дорогой из Оверни,
Оверни дорогой
Прошел я по Лимани,
И мой сурок со мной.

Еще от автора Фольклор
Полное собрание баллад о Робин Гуде

Сорок баллад о Робин Гуде в классических и новых переводах с иллюстрациями Максима Кантора.В формате pdf A4 сохранен издательский дизайн.


Армянские легенды

Армянские легенды восходят к древнейшим мифам человечества. Свое происхождение армяне возводят к одному из внуков Ноя, а древнегреческие историки подтверждают, что фессалийский воин Арменос был участником похода аргонавтов. Так, от простого к сложному, от мифа к сказке и снова к мифу формируется эта книга армянских легенд. Древнейшие библейские, античные и христианские мифы легли в основу целого пласта легенд и сказаний, которые предстанут перед читателем в этой удивительной книге. В ней связаны воедино историко-познавательные и поэтико-фантастические данные.


Армянские притчи

Притчей принято называть некий специфический короткий назидательный рассказ, который в иносказательной форме, заключает в себе нравственное поучение. Как жанр притча восходит к библейским временам, она стала древнейшим учебником человеческой морали и одновременно морально нравственным «решебником» общечеловеческих проблем. Книга армянских притч вобрала в себя сконцентрированную мудрость народа, которая свет специфического мировоззрения горцев пропустила сквозь призму христианства. Такова притча о «Царе, племяннике и наибе», оканчивающаяся вполне библейской моралью.


Непечатный фольклор

Представленные в этой книге стихи, считалки, дразнилки, поддевки, подколы, скороговорки, пословицы и частушки хорошо знакомы очень многим жителям России. Хотя их не печатали в книгах и журналах, они присутствовали, жили в самом языке, будучи важными элементом отечественной культуры. Непечатный фольклор, так же как и печатный, помогает в общении, в обучении, в выражении мыслей и эмоций. В зависимости от ситуации, люди используют то печатный, то непечатный фольклор, то одновременно элементы обоих. Непечатный фольклор, как и печатный, живет своей жизнью – меняется, развивается: что-то уходит из языка, а что-то наоборот в него приходит.


Армянские басни

Выдающийся советский историк и кавказовед Иосиф Абгарович Орбели (1887-1968) писал: Невозможно правильно воспринять оптимизм и вечное стремление к самоутверждению, присущее армянскому народу, не зная истоков этого мировоззрения, которое сопровождало армян во все времена их истории, помогало бороться против превратностей судьбы, упорно ковать свое счастье. Поэтому книга армянские басни станет настольной у каждого, желающего прикоснуться, приобщиться к истокам армянской национальной культуры. Армянские басни очаровали И.


Армянские предания

Часть преданий, помещенных в этой электронной книге, связана с историей христианства в Армении – первой стране, принявшей эту религию как государственную. Это предание неразрывно связано с именем и деяниями вполне исторического лица, царя Тиридата (Трдат III Великий), который из фанатически преданного язычеству деспота, поддавшись воздействию примера кротости, незлобивости и слову святого Григория и святых дев Рипсиме и Гаянэ, стал истинным христианином и законодательно ввел в стране христианство (в 301 г.


Рекомендуем почитать
В дороге

Джек Керуак дал голос целому поколению в литературе, за свою короткую жизнь успел написать около 20 книг прозы и поэзии и стать самым известным и противоречивым автором своего времени. Одни клеймили его как ниспровергателя устоев, другие считали классиком современной культуры, но по его книгам учились писать все битники и хипстеры – писать не что знаешь, а что видишь, свято веря, что мир сам раскроет свою природу. Именно роман «В дороге» принес Керуаку всемирную славу и стал классикой американской литературы.


Немного солнца в холодной воде

Один из лучших психологических романов Франсуазы Саган. Его основные темы – любовь, самопожертвование, эгоизм – характерны для творчества писательницы в целом.Героиня романа Натали жертвует всем ради любви, но способен ли ее избранник оценить этот порыв?.. Ведь влюбленные живут по своим законам. И подчас совершают ошибки, зная, что за них придется платить. Противостоять любви никто не может, а если и пытается, то обрекает себя на тяжкие муки.


Ищу человека

Сергей Довлатов — один из самых популярных и читаемых русских писателей конца XX — начала XXI века. Его повести, рассказы, записные книжки переведены на множество языков, экранизированы, изучаются в школе и вузах. Удивительно смешная и одновременно пронзительно-печальная проза Довлатова давно стала классикой и роднит писателя с такими мастерами трагикомической прозы, как А. Чехов, Тэффи, А. Аверченко, М. Зощенко. Настоящее издание включает в себя ранние и поздние произведения, рассказы разных лет, сентиментальный детектив и тексты из задуманных, но так и не осуществленных книг.


Исповедь маски

Роман знаменитого японского писателя Юкио Мисимы (1925–1970) «Исповедь маски», прославивший двадцатичетырехлетнего автора и принесший ему мировую известность, во многом автобиографичен. Ключевая тема этого знаменитого произведения – тема смерти, в которой герой повествования видит «подлинную цель жизни». Мисима скрупулезно исследует собственное душевное устройство, добираясь до самой сути своего «я»… Перевод с японского Г. Чхартишвили (Б. Акунина).