Пастушка и дворянин - [6]

Шрифт
Интервал

Ла Верди, Ла Вердон,
А ну-ка — прыгни выше, чем он!
Пусть будет каждый восхищен
И с ней танцует ригодон!
Ла Верди, Ла Вердон,
А ну-ка — прыгни выше, чем он!

ОВЕЧКИНО РУНО

Пришла пора постричь
Овечкины колечки,
Пришла пора постричь
Овечкино руно.
Постричь, постричь
Овечкины колечки,
Постричь, постричь
Овечкино руно!
Пришла пора помыть
Овечкины колечки,
Пришла пора помыть
Овечкино руно.
Помыть, помыть
Овечкины колечки,
Помыть, помыть
Овечкино руно!
Пришла пора чесать
Овечкины колечки,
Пришла пора чесать
Овечкино руно.
Чесать, чесать
Овечкины колечки,
Чесать, чесать
Овечкино руно!
Пришла пора сучить
Овечкины колечки,
Пришла пора сучить
Овечкино руно.
Сучить, сучить
Овечкины колечки,
Сучить, сучить
Овечкино руно!

ПАСТУШКА

Жила-была пастушка,
Жила-была, вот и все дела!
Жила-была пастушка —
Овечек стерегла,
Ла-ла,
Овечек стерегла.
Пастушка сыр варила,
Варила сыр, вот и все дела!
Пастушка сыр варила,
Умелицей была,
Ла-ла,
Умелицей была.
За ней следил котенок,
Следил за ней, вот и все дела!
За ней следил котенок,
Вертелся как юла,
Ла-ла,
Вертелся как юла.
«Не трогай сыр, чертенок,
Не трогай сыр, вот и все дела!
Не трогай сыр, чертенок,
Прочь лапы со стола,
Ла-ла,
Прочь лапы со стола!»
Он лапой сыр не тронул,
Не тронул сыр, вот и все дела!
Он лапой сыр не тронул,
А мордочка — бела,
Ла-ла,
Была совсем бела.
Пастушка рассердилась
И в раж вошла, вот и все дела!
Пастушка рассердилась,
Шлепков ему дала,
Ла-ла,
Дала — и все дела!

ВОТ И МАК РАСЦВЕЛ

Я в садик свой пришла чуть свет —
Мне розмарина краше нет;
Вот и мак расцвел, подружки,
Вот и мак в саду расцвел.
Мне розмарина краше нет —
Решила я собрать букет;
Вот и мак расцвел, подружки,
Вот и мак в саду расцвел.
Решила я собрать букет —
Тут соловей летит вослед;
Вот и мак расцвел, подружки,
Вот и мак в саду расцвел.
Тут соловей летит вослед —
Спел на латыни мне куплет;
Вот и мак расцвел, подружки,
Вот и мак в саду расцвел.
Спел на латыни мне куплет:
Мол, каждый щеголь — сердцеед;
Вот и мак расцвел, подружки,
Вот и мак в саду расцвел.
Мол, каждый щеголь — сердцеед,
А от мальчишек только вред;
Вот и мак расцвел, подружки,
Вот и мак в саду расцвел.
А от мальчишек только вред,
А вот о дамах петь — запрет;
Вот и мак расцвел, подружки,
Вот и мак в саду расцвел.
А вот о дамах петь — запрет,
А юным барышням — привет!
Вот и мак расцвел, подружки,
Вот и мак в саду расцвел.

ОТЕЦ НАШЕЛ МНЕ ЖЕНИШКА

Отец нашел мне женишка —
Бог мой, он крошка,
Просто крошка!
Отец нашел мне женишка —
Бог мой, он крошка
В полвершка!
Одет он в листья лопушка —
Бог мой, он крошка,
Просто крошка!
Одет он в листья лопушка —
Бог мой, он крошка
В полвершка!
Кот спутал с мышкой женишка
Бог мой, он крошка,
Просто крошка!
Кот спутал с мышкой женишка
Бог мой, он крошка
В полвершка!
Эй, кот, получишь ремешка —
Бог мой, он крошка,
Просто крошка!
Эй, кот, получишь ремешка —
Бог мой, он крошка
В полвершка!
Он грелся возле очажка —
Бог мой, он крошка,
Просто крошка!
Он грелся возле очажка —
Бог мой, он крошка
В полвершка!
Не пожалел огонь дружка —
Бог мой, он крошка,
Просто крошка!
Не пожалел огонь дружка —
Бог мой, он крошка
В полвершка!
Ни лопушка, ни сапожка —
Бог мой, он крошка,
Просто крошка!
Ни лопушка, ни сапожка —
Бог мой, он крошка
В полвершка!

ДРУЖИЩЕ ГИЙЕРИ

Жил-был веселый малый,
Дружище Гийери,
Караби;
Однажды на охоте
Блуждал он до зари,
Караби.
Смотри, Караби!
Ого, Карабо!
Дружище Гийери,
Ты только не,
Ты только не,
Ты только не помри!
Однажды на охоте
Блуждал он до зари,
Караби;
На дерево полез он —
Глядит: где глухари,
Караби?
Смотри, Караби!
Ого, Карабо!
Дружище Гийери,
Ты только не,
Ты только не,
Ты только не помри!
На дерево полез он —
Глядит: где глухари,
Караби?
Но обломилась ветка
Как раз под Гийери,
Караби.
Смотри, Караби!
Ого, Карабо!
Дружище Гийери,
Ты только не,
Ты только не,
Ты только не помри!
Но обломилась ветка
Как раз под Гийери,
Караби;
И ногу он, и руку
Сломал, черт побери,
Караби!
Смотри, Караби!
Ого, Карабо!
Дружище Гийери,
Ты только не,
Ты только не,
Ты только не помри!
И ногу он, и руку
Сломал, черт побери,
Караби!
На шум сбежались дамы: —
Ах, бедный Гийери,
Караби!
Смотри, Караби!
Ого, Карабо!
Дружище Гийери,
Ты только не,
Ты только не,
Ты только не помри!
На шум сбежались дамы: —
Ах, бедный Гийери,
Караби!
И корпию, и пластырь
Несут ему — смотри,
Караби!
Смотри, Караби!
Ого, Карабо!
Дружище Гийери,
Ты только не,
Ты только не,
Ты только не помри!
И корпию, и пластырь
Несут ему — смотри,
Караби!
Забинтовали ногу
И руку Гийери,
Караби.
Смотри, Караби!
Ого, Карабо!
Дружище Гийери,
Ты только не,
Ты только не,
Ты только не помри!
Забинтовали ногу
И руку Гийери,
Караби.
Красоток за леченье
Теперь благодари,
Караби.
Смотри, Караби!
Ого, Карабо!
Дружище Гийери,
Ты только не,
Ты только не,
Ты только не помри!
Красоток за леченье
Теперь благодари,
Караби,
И крепко их целует
Спасенный Гийери,
Караби.
Смотри, Караби!
Ого, Карабо!
Дружище Гийери,
Ты только не,
Ты только не,
Ты только не помри!

НАС НА ЛУГУ ДЕСЯТЬ НЕВЕСТ…

Нас на лугу десять невест,
Всех мы красивей окрест:
Здесь и Дина,
Здесь и Нина,
И Клодина, и Мартина,
Смотри —
И Катрина, и Мари,
Здесь и крошечка Сюзон,
И графиня Монбазон,
Здесь и Селимена,
И милая Мадлена!
Сын короля мимо скакал —
Нас на лугу увидал:
Браво Дине,
Браво Нине,
И Клодине, и Мартине,
Смотри —
И Катрине, и Мари,
Браво крошечке Сюзон,
И графине Монбазон,

Еще от автора Фольклор
Полное собрание баллад о Робин Гуде

Сорок баллад о Робин Гуде в классических и новых переводах с иллюстрациями Максима Кантора.В формате pdf A4 сохранен издательский дизайн.


Армянские легенды

Армянские легенды восходят к древнейшим мифам человечества. Свое происхождение армяне возводят к одному из внуков Ноя, а древнегреческие историки подтверждают, что фессалийский воин Арменос был участником похода аргонавтов. Так, от простого к сложному, от мифа к сказке и снова к мифу формируется эта книга армянских легенд. Древнейшие библейские, античные и христианские мифы легли в основу целого пласта легенд и сказаний, которые предстанут перед читателем в этой удивительной книге. В ней связаны воедино историко-познавательные и поэтико-фантастические данные.


Армянские притчи

Притчей принято называть некий специфический короткий назидательный рассказ, который в иносказательной форме, заключает в себе нравственное поучение. Как жанр притча восходит к библейским временам, она стала древнейшим учебником человеческой морали и одновременно морально нравственным «решебником» общечеловеческих проблем. Книга армянских притч вобрала в себя сконцентрированную мудрость народа, которая свет специфического мировоззрения горцев пропустила сквозь призму христианства. Такова притча о «Царе, племяннике и наибе», оканчивающаяся вполне библейской моралью.


Непечатный фольклор

Представленные в этой книге стихи, считалки, дразнилки, поддевки, подколы, скороговорки, пословицы и частушки хорошо знакомы очень многим жителям России. Хотя их не печатали в книгах и журналах, они присутствовали, жили в самом языке, будучи важными элементом отечественной культуры. Непечатный фольклор, так же как и печатный, помогает в общении, в обучении, в выражении мыслей и эмоций. В зависимости от ситуации, люди используют то печатный, то непечатный фольклор, то одновременно элементы обоих. Непечатный фольклор, как и печатный, живет своей жизнью – меняется, развивается: что-то уходит из языка, а что-то наоборот в него приходит.


Армянские басни

Выдающийся советский историк и кавказовед Иосиф Абгарович Орбели (1887-1968) писал: Невозможно правильно воспринять оптимизм и вечное стремление к самоутверждению, присущее армянскому народу, не зная истоков этого мировоззрения, которое сопровождало армян во все времена их истории, помогало бороться против превратностей судьбы, упорно ковать свое счастье. Поэтому книга армянские басни станет настольной у каждого, желающего прикоснуться, приобщиться к истокам армянской национальной культуры. Армянские басни очаровали И.


Армянские предания

Часть преданий, помещенных в этой электронной книге, связана с историей христианства в Армении – первой стране, принявшей эту религию как государственную. Это предание неразрывно связано с именем и деяниями вполне исторического лица, царя Тиридата (Трдат III Великий), который из фанатически преданного язычеству деспота, поддавшись воздействию примера кротости, незлобивости и слову святого Григория и святых дев Рипсиме и Гаянэ, стал истинным христианином и законодательно ввел в стране христианство (в 301 г.


Рекомендуем почитать
В дороге

Джек Керуак дал голос целому поколению в литературе, за свою короткую жизнь успел написать около 20 книг прозы и поэзии и стать самым известным и противоречивым автором своего времени. Одни клеймили его как ниспровергателя устоев, другие считали классиком современной культуры, но по его книгам учились писать все битники и хипстеры – писать не что знаешь, а что видишь, свято веря, что мир сам раскроет свою природу. Именно роман «В дороге» принес Керуаку всемирную славу и стал классикой американской литературы.


Немного солнца в холодной воде

Один из лучших психологических романов Франсуазы Саган. Его основные темы – любовь, самопожертвование, эгоизм – характерны для творчества писательницы в целом.Героиня романа Натали жертвует всем ради любви, но способен ли ее избранник оценить этот порыв?.. Ведь влюбленные живут по своим законам. И подчас совершают ошибки, зная, что за них придется платить. Противостоять любви никто не может, а если и пытается, то обрекает себя на тяжкие муки.


Ищу человека

Сергей Довлатов — один из самых популярных и читаемых русских писателей конца XX — начала XXI века. Его повести, рассказы, записные книжки переведены на множество языков, экранизированы, изучаются в школе и вузах. Удивительно смешная и одновременно пронзительно-печальная проза Довлатова давно стала классикой и роднит писателя с такими мастерами трагикомической прозы, как А. Чехов, Тэффи, А. Аверченко, М. Зощенко. Настоящее издание включает в себя ранние и поздние произведения, рассказы разных лет, сентиментальный детектив и тексты из задуманных, но так и не осуществленных книг.


Исповедь маски

Роман знаменитого японского писателя Юкио Мисимы (1925–1970) «Исповедь маски», прославивший двадцатичетырехлетнего автора и принесший ему мировую известность, во многом автобиографичен. Ключевая тема этого знаменитого произведения – тема смерти, в которой герой повествования видит «подлинную цель жизни». Мисима скрупулезно исследует собственное душевное устройство, добираясь до самой сути своего «я»… Перевод с японского Г. Чхартишвили (Б. Акунина).