Пастушка и дворянин - [37]

Шрифт
Интервал

Он плут, и видит бог, что я
Здесь не скажу ни слова боле.

Судья

Хотя вы чепуху мололи,
Однако ничего от нас
Скрывать не следует сейчас.
Ведь мы же непредвзято судим.

Патлен

Вот именно. Давайте будем
И с пастухом мы непредвзяты:
Он за себя, придурковатый,
Не постоит. Вот отчего
Я быть хотел бы у него
Официальным адвокатом.

Судья

Извольте. Но придурковатым
Зачем, скажите, адвокат?

Патлен

А все-таки я буду рад
Помочь ответчику советом
И не потребую при этом
Вознагражденья от кретина.
Долг каждого христианина —
За тех вступаться, кто убог.

(Пастуху.)

Итак, скажи-ка мне, дружок,
Присваивал ли ты чужое?
Ты понял?

Пастух

Бе-е!

Патлен

Да что такое?
Клянусь святой Христовой кровью,
Что с состраданьем и любовью
Желаю я помочь тебе.

Пастух

Бе-е!

Патлен

Тьфу! Опять баранье «бе-е».
Себе приносишь ты лишь вред.

Пастух

Бе-е!

Патлен

Отвечай мне, да иль нет.

(Пастуху, тихо.)

Вот так и дальше действуй.

(Громко.)

Ну же!

Пастух

Бе-е!

Патлен

Запираешься? Тем хуже:
Позорный столб уж заработан.

Пастух

Бе-е!

Патлен

Настоящий идиот он.
Однако больший идиот
Тот, кто такого в суд ведет.

(Судье.)

Он, Ваша честь, баран, и надо
Его отправить к стаду.

Суконщик

К стаду?
Да ведь себе он на уме!
Мэтр, это вы ни «бе» ни «ме»,
Господним в том клянусь распятьем!

Патлен

(судье)

С ума мы с ними сами спятим!
Давайте дурня-пастуха
Отправим в поле от греха,
Да поскорее.

Суконщик

Снова в поле?
На волю волка? Не смешно ли?
А я домой уйду ни с чем?

Судья

Но ваш ответчик глуп и нем.
Чего вы от него хотите?

Суконщик

Но, господин судья, простите,
Вам не за что меня корить.
Лишь правду вам хочу открыть
Я без насмешек и обману.

Судья

В своем уме я и не стану
Вступать с умалишенным в спор.
Закончим с вами разговор.
Суд прерывает заседанье.

Суконщик

Как! Так вот сразу — до свиданья?

Судья

Вот так.

Патлен

Пусть будет этот суд
Укором им, коль вновь придут.
Возиться с ними вам не след:
Рассудка у обоих нет.
Два сапога, клянусь вам, пара.

Суконщик

Побойтесь, мэтр, небесной кары
И уплатите за сукно.
У вас в дому лежит оно.
Вам эдак плутовать негоже.

Патлен

Пусть я умру без веры Божьей,
Коль вижу вас не в первый раз.

Суконщик

(Патлену)

Нет, по речам узнал я вас,
И по лицу, и по повадке.
Со мною не играйте в прятки —
Рассудка не лишился я.

(Судье.)

Дозвольте, господин судья,
Я изложу вам все как есть.

Патлен

(судье)

Пусть замолчит он, ваша честь!

(Суконщику.)

Ну как не совестно, наветчик,
Из-за паршивых трех овечек —
Я задарма вам шесть доставлю —
Так подвергать парнишку травле!

(Судье.)

Суконщик этот — баламут.

Суконщик

(Патлену)

Вы не запутывайте суд!
Овец оставьте в стороне.
Поговоримте о сукне,
Что в лавке вы моей набрали.

Судья

Закончить спор вам не пора ли?

(В сторону.)

Он будет блеять без конца.

Суконщик

Однако…

Патлен

Ваша честь, глупца
Прошу к молчанью привести я.

(Суконщику.)

Убытки-то у вас пустые —
Семь-восемь ярок, ну двенадцать.
И грех вам, право, не сознаться,
Что разнесчастный пастушок,
У вас служивший долгий срок,
Давно покрыл убытки эти.

Суконщик

Но, господин судья, заметьте:
Я спрашиваю о сукне —
Об овцах отвечают мне.

(Патлену.)

На шесть локтей чужого драпу
Вы наложили вашу лапу
И унесли к себе домой.

Патлен

За шесть овечек, боже мой,
Юнца повесить вы готовы.
Святым Лукой клянусь, в оковы
Охотно б, сударь, вверг я вас
И пастушка от бедствий спас.
Он гол, бедняжка, как сокол.

Суконщик

Бедняжка? Петлю или кол —
Вот что вы заслужили оба.
Как мог я так ослепнуть, чтобы
Отдать вам драпу шесть локтей?

(Судье.)

Мессир судья, я похитрей
Задам вопрос ему.

Судья

Нет, баста!
Вы задали уж полтораста
И о сукне, и о пастьбе.

(Пастуху.)

Пастух, иди к баранам.

Пастух

Бе-е!

Судья

(суконщику)

А вы безумного безумней.

Суконщик

Но, господин судья, прошу мне
Дать слово.

Патлен

Пусть он замолчит!

Суконщик

(Патлену)

Вы потеряли всякий стыд
И совесть в час, когда нахрапом
Меня нагрели с этим драпом,
Мне ловко расточая лесть.

Патлен

(судье)

Одно и то же, Ваша честь,
Он повторяет. Сколько можно?

Суконщик

(Патлену)

Меня надули вы безбожно.

(Судье.)

Я, господин судья, не пьян!

Судья

Довольно! Что за балаган!
Из-за какой-то чепухи
Сцепились вы, как петухи.

(Поднимается из-за стола и обращается к пастуху.)

Ну что стоишь ты, чудо-юдо?
Ступай, ступай скорей отсюда
И благодарен будь судьбе.

Патлен

Судье скажи спасибо.

Пастух

Бе-е!

Судья

(пастуху)

Когда ж ты нам покажешь пятки?

Суконщик

Что за нелепые порядки!
Остался вор без осужденья.

Судья

Всё! Тороплюсь! Прошу прощенья
Дела еще другие есть.
Я ухожу. Имею честь.

(Патлену.)

Отужинайте, мэтр, со мною.

Патлен

Спасибо. Рад бы всей душою,
Но…

(хватается рукой за подбородок)

чересчур болит вот тут.

Судья уходит.

Суконщик

(в сторону)

Не адвокат, а сущий плут!

(Громко.)

Сукно у вас, мэтр, я уверен.

Патлен

Довольно врать как сивый мерин.
Вы с кем-то спутали меня.

Суконщик

Я с кем-то спутал вас? Брехня!

Патлен

И все же спутали, увы!
Уж не находите ли вы,
Что я сеньор Ренар де Лис?
Но лис, позвольте, разве лыс,
Как я?

(Обнажает голову.)

А ну-ка, поглядите!

Суконщик

Вы — это вы и не шутите.
Все ваше — голос, платье, стать.

Патлен

Кончайте ерунду болтать!
Я — это я? С чего вы взяли?
Недостает, чтоб вы сказали,
Что я сам Жан де Нуайон.

Суконщик

Вы кто угодно, но не он:
Вы грубы на лицо и мерзки;
К тому ж сегодня, жулик дерзкий,
Больным я видел вас в постели.

Патлен

Больным? Сегодня? Неужели?
Что ж у меня был за недуг?

Еще от автора Фольклор
Полное собрание баллад о Робин Гуде

Сорок баллад о Робин Гуде в классических и новых переводах с иллюстрациями Максима Кантора.В формате pdf A4 сохранен издательский дизайн.


Армянские легенды

Армянские легенды восходят к древнейшим мифам человечества. Свое происхождение армяне возводят к одному из внуков Ноя, а древнегреческие историки подтверждают, что фессалийский воин Арменос был участником похода аргонавтов. Так, от простого к сложному, от мифа к сказке и снова к мифу формируется эта книга армянских легенд. Древнейшие библейские, античные и христианские мифы легли в основу целого пласта легенд и сказаний, которые предстанут перед читателем в этой удивительной книге. В ней связаны воедино историко-познавательные и поэтико-фантастические данные.


Армянские притчи

Притчей принято называть некий специфический короткий назидательный рассказ, который в иносказательной форме, заключает в себе нравственное поучение. Как жанр притча восходит к библейским временам, она стала древнейшим учебником человеческой морали и одновременно морально нравственным «решебником» общечеловеческих проблем. Книга армянских притч вобрала в себя сконцентрированную мудрость народа, которая свет специфического мировоззрения горцев пропустила сквозь призму христианства. Такова притча о «Царе, племяннике и наибе», оканчивающаяся вполне библейской моралью.


Непечатный фольклор

Представленные в этой книге стихи, считалки, дразнилки, поддевки, подколы, скороговорки, пословицы и частушки хорошо знакомы очень многим жителям России. Хотя их не печатали в книгах и журналах, они присутствовали, жили в самом языке, будучи важными элементом отечественной культуры. Непечатный фольклор, так же как и печатный, помогает в общении, в обучении, в выражении мыслей и эмоций. В зависимости от ситуации, люди используют то печатный, то непечатный фольклор, то одновременно элементы обоих. Непечатный фольклор, как и печатный, живет своей жизнью – меняется, развивается: что-то уходит из языка, а что-то наоборот в него приходит.


Армянские басни

Выдающийся советский историк и кавказовед Иосиф Абгарович Орбели (1887-1968) писал: Невозможно правильно воспринять оптимизм и вечное стремление к самоутверждению, присущее армянскому народу, не зная истоков этого мировоззрения, которое сопровождало армян во все времена их истории, помогало бороться против превратностей судьбы, упорно ковать свое счастье. Поэтому книга армянские басни станет настольной у каждого, желающего прикоснуться, приобщиться к истокам армянской национальной культуры. Армянские басни очаровали И.


Армянские предания

Часть преданий, помещенных в этой электронной книге, связана с историей христианства в Армении – первой стране, принявшей эту религию как государственную. Это предание неразрывно связано с именем и деяниями вполне исторического лица, царя Тиридата (Трдат III Великий), который из фанатически преданного язычеству деспота, поддавшись воздействию примера кротости, незлобивости и слову святого Григория и святых дев Рипсиме и Гаянэ, стал истинным христианином и законодательно ввел в стране христианство (в 301 г.


Рекомендуем почитать
В дороге

Джек Керуак дал голос целому поколению в литературе, за свою короткую жизнь успел написать около 20 книг прозы и поэзии и стать самым известным и противоречивым автором своего времени. Одни клеймили его как ниспровергателя устоев, другие считали классиком современной культуры, но по его книгам учились писать все битники и хипстеры – писать не что знаешь, а что видишь, свято веря, что мир сам раскроет свою природу. Именно роман «В дороге» принес Керуаку всемирную славу и стал классикой американской литературы.


Немного солнца в холодной воде

Один из лучших психологических романов Франсуазы Саган. Его основные темы – любовь, самопожертвование, эгоизм – характерны для творчества писательницы в целом.Героиня романа Натали жертвует всем ради любви, но способен ли ее избранник оценить этот порыв?.. Ведь влюбленные живут по своим законам. И подчас совершают ошибки, зная, что за них придется платить. Противостоять любви никто не может, а если и пытается, то обрекает себя на тяжкие муки.


Ищу человека

Сергей Довлатов — один из самых популярных и читаемых русских писателей конца XX — начала XXI века. Его повести, рассказы, записные книжки переведены на множество языков, экранизированы, изучаются в школе и вузах. Удивительно смешная и одновременно пронзительно-печальная проза Довлатова давно стала классикой и роднит писателя с такими мастерами трагикомической прозы, как А. Чехов, Тэффи, А. Аверченко, М. Зощенко. Настоящее издание включает в себя ранние и поздние произведения, рассказы разных лет, сентиментальный детектив и тексты из задуманных, но так и не осуществленных книг.


Исповедь маски

Роман знаменитого японского писателя Юкио Мисимы (1925–1970) «Исповедь маски», прославивший двадцатичетырехлетнего автора и принесший ему мировую известность, во многом автобиографичен. Ключевая тема этого знаменитого произведения – тема смерти, в которой герой повествования видит «подлинную цель жизни». Мисима скрупулезно исследует собственное душевное устройство, добираясь до самой сути своего «я»… Перевод с японского Г. Чхартишвили (Б. Акунина).