Пастушка и дворянин - [32]

Шрифт
Интервал

Удача — дело наших рук.
Она уже, мой ангел, рядом.
Вы только слезы лейте градом.
Игра удастся нам, ей-богу!

Суконщик

(один в своей лавке)

Пожалуй, выпью на дорогу,
Нет, это делать не резон!
О, будь свидетелем патрон
Всех дураков Матлен святой,
Дадут обед мне даровой,
И славно горло промочу я
Сейчас в гостях у обалдуя,
Где денег столько получу,
Как если б запродал парчу.
Забрать их надо неотложно!

(Стучится в дом Патлена.)

Эй! Мэтра Пьера видеть можно?

Гильеметта

(открывает дверь)

Прошу вас не шуметь, мессир:
Он покидает этот мир.

Суконщик

Как — покидает, черт возьми?

Гильеметта

Перед несчастными людьми
Вам чертыхаться бы некстати.

Суконщик

Он где?

Гильеметта

Известно где — в кровати.
Он уж недель, наверно, пять
Не может головы поднять.

Суконщик

Оставьте!

Гильеметта

Тсс, мессир! Больному
Покой предписан. Впал он в дрему.
Ему икается не в меру.

Суконщик

Кому?

Гильеметта

Известно, мэтру Пьеру.

Суконщик

Да отвечайте же скорей:
Он разве драпу шесть локтей
Не приносил вот-вот?

Гильеметта

Кто? Он?

Суконщик

Ну да! А я пришел вдогон.
Не будет двадцати минут,
Как у меня взял этот плут
Драп за условленную плату.
Ему поверил я, как брату.
Пусть платит золотом, пройдоха!

Гильеметта

Шутить изволите неплохо.
Но не до шуток мне сейчас.

Суконщик

Вы что, рехнулись? Сколько раз
Вам повторять: он в лавке был,
Он у меня сукно купил,
Он десять франков должен мне.
Пусть я достанусь Сатане,
Коль говорю неправду вам.

Гильеметта

Вы все смеетесь? Стыд и срам!
Хлопот хватает мне и так.
Снимите шутовской колпак.
Зачем вы здесь в таком наряде?

Суконщик

Да перестаньте, бога ради!
Какое, право, шутовство?
Мне нужен Пьер Патлен — его
Своими видел я глазами.

Гильеметта

Неладное творится с вами.

Суконщик

Неладное? Пьер, адвокат,
Живет не здесь?

Гильеметта

Вы аккурат
Пришли к нему. Но несомненно,
Недуг угодника Матлена
Одолевает вашу плоть.
Свят, свят! Да исцелит Господь
Рассудок ваш от помраченья!
Потише!

Суконщик

Больше нет терпенья!
Сам черт, ей-ей, тут сломит ногу.

Гильеметта

Вы лучше обратитесь к Богу.
Сверх меры всякой вы шумны.

Суконщик

Сверх меры всякой вы умны,
Но я вас уличу в два счета.

Гильеметта

И что вам, право, за охота
Истошным голосом орать?

Суконщик

А что же делать, если дать
Вы не желаете ответа:
Ваш муж принес ли, Гильеметта,
Сегодня драпу шесть локтей?

Гильеметта

Сегодня? Головой своей
Клянусь вам — нет! Уж пять недель
Не покидает он постель,
О чем твержу вам многократно.
Ужели, сударь, непонятно?
Оставьте мой злосчастный дом.
Я, видите, держусь с трудом.
Так вы еще, на горе мне!

Суконщик

Вы молите о тишине,
А сами вон как расшумелись!

Гильеметта

(понижает голос)

Как молча слушать вашу ересь?
Прошу вас, тише.

Суконщик

Да, но все же
Давайте выясним…

Гильеметта

(забывается и снова переходит на крик)

О боже!
Понизьте голос!

Суконщик

Виноват, —
Но вы кричите во сто крат
Сильней меня, и ваш больной
Разбужен вами, а не мной —
Скажу вам это с полным правом.

Гильеметта

Вы пьяны иль в уме нездравом,
Помилуй нас Творец небес!

Суконщик

В вас иль в меня вселился бес,
Пусть Бог решает.

Гильеметта

Замолчите!

Суконщик

Напрасно вы со мной ловчите,
Гильома вам не провести.
Я спрашиваю о шести
Локтях сукна.

Гильеметта

Всё вздор! Нельзя ли
Узнать, кому вы их давали?

Суконщик

Патлену.

Гильеметта

Но мой муж прикован
К постели: очень нездоров он.
К тому ж ему теперь нужна
Не мантия, а пелена.
Несчастному настолько худо,
Что путь один ему отсюда:
Ногами — страх сказать! — вперед.

Суконщик

Вверх дном на свете все идет!
Мы с ним недавно торговались.

Гильеметта

(пронзительным голосом)

Ну что вы, сударь, раскричались?
Больной не выдержит.

Суконщик

Вы сами,
Я всеми поклянусь мощами,
Вопите, словно режут вас.
Пусть Пьер Патлен мне сей же час
Вернет свой долг, и я пошел.

(В сторону.)

Кредит — вот вечный корень зол.

Патлен

(в постели)

Ох, Гильеметта, ради бога,
Водицы розовой немного.
Меня знобит! Прикрой мне спину…
Кому я говорю? Кувшину?.. —
И ноги разотри. О мука!

Суконщик

Ваш это муж?

Гильеметта

Увы!

Патлен

Гадюка!
Зачем открыла окна настежь?
Зачем опять ты свет мне застишь?
Что там за тени? Мармара,
Каримари, каримара!
Пускай приходят — я их жду.

Гильеметта

Пьер, успокойтесь, вы в бреду.
Какие здесь, мой милый, тени?

Патлен

Но я их вижу тем не мене.
Эй, черноризец, это ты ли?
Прочь! Тут кюре в епитрахили.
Изыдь! Не инок ты, а кот.

Гильеметта

Поволновались вы, и вот
Мерещится вам нечисть эта.

Патлен

Виной — микстура и диета.
Лизать бы всем врачам в аду
Горячую скороводу
И капли принимать к тому ж!

Гильеметта

Взгляните, сударь, как мой муж
Сегодня выглядит.

Суконщик

(входит в спальню Патлена)

А ну-ка…
И вправду болен! Вот так штука!
Он, значит, после торга слег?

Гильеметта

Какого торга?

Суконщик

Видит бог,
Мы в сделку только что вступили.

(Патлену.)

Мэтр Пьер, вы мне не уплатили…

Патлен

(притворяется, что принимает суконщика за лекаря)

Мэтр Жан! Как повезло вчера мне:
Две кучки, твердые как камни,
Я выжал все-таки в горшок.
Клистир — спасенье для кишок.
Без вас бы мне несдобровать.

Суконщик

Вы десять франков, или пять
Экю, мне, сударь, не вернули.

Патлен

Ах, ваши черные пилюли,
Мэтр Жан, так горьки, что невмочь
Глотать мне снова их. Всю ночь
От них я чувствовал изжогу.

Суконщик

С ума сведете вы, ей-богу!
Не лекарь я. Верните десять…

Гильеметта

Довольно, сударь, куролесить.
Ну что пристали как репей?

Еще от автора Фольклор
Полное собрание баллад о Робин Гуде

Сорок баллад о Робин Гуде в классических и новых переводах с иллюстрациями Максима Кантора.В формате pdf A4 сохранен издательский дизайн.


Армянские легенды

Армянские легенды восходят к древнейшим мифам человечества. Свое происхождение армяне возводят к одному из внуков Ноя, а древнегреческие историки подтверждают, что фессалийский воин Арменос был участником похода аргонавтов. Так, от простого к сложному, от мифа к сказке и снова к мифу формируется эта книга армянских легенд. Древнейшие библейские, античные и христианские мифы легли в основу целого пласта легенд и сказаний, которые предстанут перед читателем в этой удивительной книге. В ней связаны воедино историко-познавательные и поэтико-фантастические данные.


Армянские притчи

Притчей принято называть некий специфический короткий назидательный рассказ, который в иносказательной форме, заключает в себе нравственное поучение. Как жанр притча восходит к библейским временам, она стала древнейшим учебником человеческой морали и одновременно морально нравственным «решебником» общечеловеческих проблем. Книга армянских притч вобрала в себя сконцентрированную мудрость народа, которая свет специфического мировоззрения горцев пропустила сквозь призму христианства. Такова притча о «Царе, племяннике и наибе», оканчивающаяся вполне библейской моралью.


Непечатный фольклор

Представленные в этой книге стихи, считалки, дразнилки, поддевки, подколы, скороговорки, пословицы и частушки хорошо знакомы очень многим жителям России. Хотя их не печатали в книгах и журналах, они присутствовали, жили в самом языке, будучи важными элементом отечественной культуры. Непечатный фольклор, так же как и печатный, помогает в общении, в обучении, в выражении мыслей и эмоций. В зависимости от ситуации, люди используют то печатный, то непечатный фольклор, то одновременно элементы обоих. Непечатный фольклор, как и печатный, живет своей жизнью – меняется, развивается: что-то уходит из языка, а что-то наоборот в него приходит.


Армянские басни

Выдающийся советский историк и кавказовед Иосиф Абгарович Орбели (1887-1968) писал: Невозможно правильно воспринять оптимизм и вечное стремление к самоутверждению, присущее армянскому народу, не зная истоков этого мировоззрения, которое сопровождало армян во все времена их истории, помогало бороться против превратностей судьбы, упорно ковать свое счастье. Поэтому книга армянские басни станет настольной у каждого, желающего прикоснуться, приобщиться к истокам армянской национальной культуры. Армянские басни очаровали И.


Армянские предания

Часть преданий, помещенных в этой электронной книге, связана с историей христианства в Армении – первой стране, принявшей эту религию как государственную. Это предание неразрывно связано с именем и деяниями вполне исторического лица, царя Тиридата (Трдат III Великий), который из фанатически преданного язычеству деспота, поддавшись воздействию примера кротости, незлобивости и слову святого Григория и святых дев Рипсиме и Гаянэ, стал истинным христианином и законодательно ввел в стране христианство (в 301 г.


Рекомендуем почитать
В дороге

Джек Керуак дал голос целому поколению в литературе, за свою короткую жизнь успел написать около 20 книг прозы и поэзии и стать самым известным и противоречивым автором своего времени. Одни клеймили его как ниспровергателя устоев, другие считали классиком современной культуры, но по его книгам учились писать все битники и хипстеры – писать не что знаешь, а что видишь, свято веря, что мир сам раскроет свою природу. Именно роман «В дороге» принес Керуаку всемирную славу и стал классикой американской литературы.


Немного солнца в холодной воде

Один из лучших психологических романов Франсуазы Саган. Его основные темы – любовь, самопожертвование, эгоизм – характерны для творчества писательницы в целом.Героиня романа Натали жертвует всем ради любви, но способен ли ее избранник оценить этот порыв?.. Ведь влюбленные живут по своим законам. И подчас совершают ошибки, зная, что за них придется платить. Противостоять любви никто не может, а если и пытается, то обрекает себя на тяжкие муки.


Ищу человека

Сергей Довлатов — один из самых популярных и читаемых русских писателей конца XX — начала XXI века. Его повести, рассказы, записные книжки переведены на множество языков, экранизированы, изучаются в школе и вузах. Удивительно смешная и одновременно пронзительно-печальная проза Довлатова давно стала классикой и роднит писателя с такими мастерами трагикомической прозы, как А. Чехов, Тэффи, А. Аверченко, М. Зощенко. Настоящее издание включает в себя ранние и поздние произведения, рассказы разных лет, сентиментальный детектив и тексты из задуманных, но так и не осуществленных книг.


Исповедь маски

Роман знаменитого японского писателя Юкио Мисимы (1925–1970) «Исповедь маски», прославивший двадцатичетырехлетнего автора и принесший ему мировую известность, во многом автобиографичен. Ключевая тема этого знаменитого произведения – тема смерти, в которой герой повествования видит «подлинную цель жизни». Мисима скрупулезно исследует собственное душевное устройство, добираясь до самой сути своего «я»… Перевод с японского Г. Чхартишвили (Б. Акунина).