Пассажиры первого класса на тонущем корабле - [7]
Приверженцы «Партии чаепития» были уверены, что благодаря избранию ряда отставных топ-менеджеров корпораций, самодовольных наследников состояний, профессиональных политиков и разношёрстных эксцентриков, они добьются выраженного снижения правительственных расходов, что оживит экономику и одновременно вернёт государство к тому состоянию, которое, согласно их представлениям, замышляли отцы-основатели, когда писали Конституцию США.
В качестве двигателя изменений периодически рассматривается некая новая третья партия. До того, как возлагать свои надежды на супербогатых, Ральф Нейдер считал, что выдвижение его кандидатуры в президенты от третьей партии нарушит двухпартийную дуополию во власти и неким так и не прояснённым образом создаст пространство для прогрессивной политики.[23] Томас Фридман, известнейший американский газетный колумнист начала XXI века, выступал в поддержку «третьей партии, которая в ходе следующей президентской кампании посмотрит американцам в глаза и скажет: “Две существующие партии лгут вам. Они не могут сказать вам правду, потому что каждая из них находится в ловушке множества интересов корпораций. Я не собираюсь говорить вам то, что вы хотите услышать. Я скажу то, что вам нужно услышать, если мы хотим быть мировыми лидерами, а не новыми римлянами”».[24]
Фридман не объясняет, каким образом будет организована подобная партия или как она будет себя финансировать, хотя и выражает презрение в адрес «корпораций» (special interests), которые спонсируют две существующие партии. Кроме того, Фридман не говорит о том, как и почему третья партия сможет преодолеть те препятствия, которые оказался неспособен превзойти Обама, тоже обещавший сказать правду, бросить вызов корпорациям и переломить патовую ситуацию. Активисты «Партии чаепития», хотя фактически они действуют в рамках Республиканской партии, уверены, что некая новая, не столь запятнавшая себя партия может обновить страну такими (неконкретизируемыми) способами, к каким республиканцы не смогут прийти даже при условии чистки и оживления их рядов.
Ещё одно популярное общее место — обнаруживать потенциал для политической трансформации в новых технологиях. Утверждения, что интернет (или твиттер, или мобильные телефоны) могут стимулировать эффективные политические движения, способные заместить канувшие в лету или замшелые профсоюзы и массовые организации, ещё предстоит реализовать на практике.[25] Использование твиттера Дональдом Трампом также не является признаком того, что твиттер может выступить неким организующим инструментом. Он работал в пользу Трампа, поскольку «одна группа — а именно журналисты — пребывает в точно таком же упоении твиттером, как и сам мистер Трамп». В результате старомодные широковещательные СМИ придавали резонанс каждому твиту Трампа, и оказалось, что «платформы социальных медиа, которые некогда превозносились в качестве демократических инструментов, могут использоваться и для подрыва демократических норм».[26]
На данный момент интернет наиболее эффективен в качестве инструмента привлечения средств, как это было в случае с предшествующим технологическим новшеством — директ-мейлом, который впервые был использован в 1972 году в ходе президентской кампании Джорджа Макговерна.[27] Однако объёмы средств, привлечённых в онлайне или с помощью обычных писем, по-прежнему меньше, чем деньги, собранные характерным для XIX века способом с корпораций и отдельных состоятельных лиц, на которые покупаются голоса за кандидатов и официальных представителей обеих партий.
И даже когда политические препятствия устранены, а новая программа утверждена, ослабленная организационная способность государства препятствует её реализации. Сравним программу Medicare, которая стала функционировать, охватив 19 млн. граждан, через каких-то 11 месяцев после того, как Линдон Джонсон подписал соответствующий закон в 1965 году, с законом о здравоохранении президента Обамы 2010 года. Последний закон предусматривал четырёхлетнюю задержку вступления в силу его контролируемых государством планов медицинского обслуживания. Эта длительная задержка была отчасти связана с усилиями, которые потребовались, чтобы обойти правила учётной политики Бюджетного управления Конгресса, но то же время она отражала общую уверенность президента и Конгресса, что правительство неспособно реализовать подобный план хоть сколько-нибудь быстрее. Эта уверенность оказалась более чем обоснованной, когда администрация Обамы перенесла внедрение некоторых составляющих закона о здравоохранении с 2014 на 2015 год, а онлайн-система регистрации заявителей на субсидируемую государством страховку на протяжении нескольких месяцев не могла функционировать должным образом.
Можно также сравнить американский пакет стимулов 2009 года с государственными программами создания рабочих мест времён Нового курса или с бюджетным стимулированием в Китае в том же 2009 году. В отсутствии институтов, способных разрабатывать инженерные или градостроительные планы и управлять армиями вновь нанятых работников, «готовые к реализации» проекты, предпринятые в США в 2009–2010 годах, имели малый масштаб и были поэтапными, сфокусированными главным образом на обновлении покрытия дорог и ремонте существующей инфраструктуры. Они предполагали оплату труда уже действующих работников на уровне штатов и муниципалитетов, которые в ином случае были бы уволены, и раздачу налоговых льгот, стимулирующих расходы на потребительские товары в частном секторе. Суммарным эффектом этого бюджетного стимулирования было просто замедление стремительной деградации американских дорог, мостов, плотин и школ фактически без продвижения в направлении строительства новых транспортных, коммунальных и прочих сетей, необходимых для международной конкурентоспособности или хотя бы для поддержания имеющихся масштабов производства в экономике. Контраст с монументальными плотинами и другими проектами, реализованными в ходе Нового курса, а также с высокоскоростными железными дорогами, метро, аэропортами и центрами городов, строительство которых ускорила стимулирующая программа в Китае, обнаруживает снижение способности американского правительства планировать и осуществлять крупномасштабные проекты, происходящее одновременно с утратой возможности администрирования льгот.
