Пассажиры первого класса на тонущем корабле - [135]

Офицеры не желают покидать своё «племя» и отказываться от командования высокотехнологичными вооружениями ради более сложной и, возможно, ограниченной во времени задачи борьбы с повстанцами, даже если это требуется для победы в войне, поскольку подобные операции, в отличие от оружия, разработанного для воображаемых войн с бывшим Советским Союзом или Китаем, финансируются только во время ведения боевых действий и поэтому не смогут поддерживать офицерские карьеры на протяжении десятилетий. Как выразился один боевой ветеран войны в Ираке, «ради своей страны офицерский корпус готов пожертвовать своей жизнью, но не собственной карьерой».[758]

Системы вооружений приносят вознаграждение офицерам и после отставки. Миллс рассматривал в качестве основополагающего фактора гармонии между военными, политическими и экономическими элитами круговорот их отдельных представителей.[759] Оборонные корпорации зачастую нанимают представителей военного командования после их отставки, и обещание высоких корпоративных окладов в дополнение к пенсиям придает офицерам мощный стимул не сомневаться в достоинстве дорогостоящих систем вооружений и не оспаривать счета, выставляемые подрядчиками, и решения по ценообразованию. «Количество отставных генерал-полковников, полных генералов и адмиралов, переместившихся на выгодные позиции в оборонной промышленности, выросло с менее чем 50% в 1994–1998 годах до заоблачных 80% в 2004–2008 годах». Когда бывшие генералы не могут самостоятельно заниматься лоббированием в Конгрессе, крупные оборонные подрядчики используют бывших штатных сотрудников Конгресса, которые составляют основную часть персонала в их лоббистских офисах в Вашингтоне.[760]

Возможности для карьерного продвижения офицеров, а следовательно, и возможности каждого рода войск вознаграждать ведомственную лояльность усиливались благодаря примечательному увеличению количества офицеров высшего ранга.

«Верхушка американских вооружённых сил впечатляюще раздута: по состоянию на март 2012 года насчитывалось 945 действующих генералов и адмиралов. Это означает, что один адмирал или генерал приходится на каждых 1500 офицеров и военнослужащих сержантского и рядового состава. Хуже всего дело обстоит в ВВС, где один генерал приходится на тысячу человек лётного состава, но ВМФ и армия тоже недалеко ушли. Например, в армии имеется десять регулярных дивизий, которыми командуют 109 генерал-майоров. С сентября 2001 года по апрель 2011 года в вооружённых силах прибавилось ещё 93 генерала и адмирала (включая 37 в званиях генерал-полковника или полного генерала). Этот избыток наблюдается и в рядах полковников (в ВМФ — капитанов). В ВВС имеется примерно сто регулярных боевых звеньев — ими командует 3712 полковников. В ВМФ насчитывается 285 кораблей — и 3335 капитанов. А адмиралов в ВМФ сегодня имеется фактически почти столько же (245 на март 2012 года), сколько кораблей».[761]

Поскольку в конечном итоге американское военное господство основано на превосходстве в ядерном оружии, офицеры приобретали наивысший престиж и наиболее быстро и гарантированно росли в званиях, командуя этим видом вооружений. Именно поэтому они требовали, чтобы каждый род войск (армия, ВМФ, ВВС) контролировал собственную систему ядерных вооружений, что привело к появлению «ядерной триады», состоящей из ракет, подлодок и бомбардировщиков.

Президенты США оказались в ситуации, когда устранить любую из частей этой триады невозможно — даже несмотря на то, что ядерные бомбардировщики менее мощны и более дороги, чем ракеты, размещённые на земле или на подлодках (к тому же, если бомбардировщик будет подбит, пилоты могут погибнуть или попасть в плен, и это заставляет вооружённые силы инвестировать в технологии самолетов-невидимок, что невероятно увеличивает стоимость одной единицы техники и повышает вероятность технического провала). Уязвимость ракет, базирующихся на земле, подразумевает, что у Соединённых Штатов, России и Китая есть лишь несколько минут для принятия решения, если неприятель предпринял нападение, которое может уничтожить их ракеты. Это обстоятельство привело разных лиц, включая Уильяма Перри, в 1994–1997 годах занимавшего пост министра обороны в администрации Клинтона, к утверждению, что полное снятие с вооружения ядерных ракет устранит наибольший риск внезапной ядерной войны без снижения потенциала Америки нанести ответный удар.[762] Но подобное решение было бы посягательством на престиж армии и карьеры офицеров, служащих в ядерных подразделениях. Никто из высокопоставленных чиновников не предлагал пойти на такой шаг, пребывая в должности — впрочем, Перри выступил с этим предложением спустя два десятилетия после ухода с государственной службы.[763]

Из-за желания офицеров, чтобы вооружения были всё более технологически сложными, их стоимость росла гораздо быстрее, чем темпы инфляции или ВВП. Например, стоимость истребителей и бомбардировщиков выросла с 50 тысяч долларов во время Второй мировой войны, когда Соединённые Штаты ежегодно закупали 75 тысяч таких самолетов,[764] до 100 млн долларов за истребитель