Пассажирка из Франкфурта. Немезида. Слоны помнят все - [30]

Генри Хоршэм, как ни странно, ухмылялся.

— Нет, послушайте, — сказал Стаффорд Най, отметай все формальности и переходя на язык, скорее подходящий для восемнадцатилетнего юнца. — Я-то тут при чем, а? Разве я хоть что-то знаю? По правде говоря, меня не слишком ценят мои коллеги, впрочем, вы и сами это знаете. В Министерстве иностранных дел на меня никто не поставит и никогда не ставил.

— Мы знаем, — сказал лорд Альтамаунт.

Теперь уже ухмыльнулся сэр Джеймс Клийк.

— Может, это и к лучшему, — бодро заметил он, но, увидев, что лорд Альтамаунт нахмурился, поспешил извиниться: — Прошу прощения, сэр.

— Мы создали комиссию по расследованию, — сказал мистер Робинсон. — Дело не в том, что вы делали в прошлом, и не в том, что о вас думают другие. Наша цель — провести скрупулезное расследование. На данный момент людей в этой комиссии очень немного. Мы просим вас присоединиться к нам, так как считаем, что вы обладаете рядом качеств, которые могут весьма пригодиться в этом деле.

Стаффорд Най повернулся к представителю службы безопасности.

— А вы как считаете, мистер Хоршэм? — сказал он. — Что-то мне не верится, что вы тоже так думаете.

— Почему бы и нет? — отозвался Генри Хоршэм.

— В самом деле? Хотел бы я знать, что же это за «качества», которыми я обладаю? Сам я, по правде говоря, не замечал за собой каких-то особых талантов.

— Вы не из тех, кто преклоняется перед кумирами толпы, — сказал Хоршэм. — Вы сразу распознаете фальшь. Никто, каким бы он красноречием ни обладал, не сможет пустить вам пыль в глаза. Вы оцениваете людей по своей мерке.

«Се n'est pas un garcon serieux», — эти слова промелькнули в памяти сэра Стаффорда Ная. Забавная мотивация, если учесть, что членам комиссии предстоит трудная и требующая громадного напряжения работа.

— Должен вас предупредить, — сказал он, — что у меня есть один существенный недостаток, довольно широко известный — он мне уже стоил нескольких хороших мест. Для такого дела я человек, скажем так, недостаточно серьезный.

— Хотите — верьте, хотите — нет, — сказал мистер Хоршэм, — но как раз это качество очень даже может пригодиться. Я правильно понял, милорд? — И он посмотрел, на лорда Альтамаунта.

— Ох уж эти чиновники! — сказал лорд Альтамаунт. — Позвольте вам заметить — одно из главных упущений в общественной жизни как раз и состоит в том, что люди, работающие в министерствах, слишком уж серьезно относятся к собственной персоне. Мы надеемся, вы этому не подвержены. Во всяком случае, — добавил он, — так думает Мэри Энн.

Сэр Стаффорд Най повернул голову. Итак, теперь она уже не графиня. Здесь она снова Мэри Энн.

— Разрешите спросить, — сказал он. — Кто же вы на самом деле? Вы настоящая графиня?

— Абсолютно настоящая. Geboren[111], как говорят немцы. Мой отец был весьма известного знатного рода, хороший спортсмен, прекрасный стрелок и владел весьма романтичным, хотя и несколько запущенным замком в Баварии[112]. Замок все еще стоит там. Если уж речь зашла об этом, то я связана с той немалой частью европейского общества, которая до сих пор не избавилась от закоренелого снобизма, когда речь идет о происхождении. Первой за стол у них садится обнищавшая и одетая в обноски графиня, а богатая американка, у которой в банке куча долларов, дожидается своей очереди.

— А кто такая Дафна Теодофанос? Она тут при чем?

— Очень удобное имя для паспорта. Моя мать была гречанкой.

— А Мэри Энн?

Кажется, едва ли не впервые Стаффорд Най увидел улыбку на ее лице. Она взглянула на лорда Альтамаунта, потом на мистера Робинсона.

— Просто я — что-то вроде прислуги на все случаи жизни, — сказала она. — Вечно что-то везу из одной страны в другую, что-то достаю, выметаю пыль из углов, делаю, что скажут, еду, куда скажут, в общем навожу в доме порядок. — Она снова взглянула на лорда Альтамаунта. — Я правильно все объяснила, дядя Нэд?

— Вы прекрасно все объяснили, моя дорогая. Для нас вы всегда были и останетесь Мэри Энн.

— Вы что-то перевозили в том самолете? То есть переправляли что-то важное из одной страны в другую?

— Да. И об этом знали. Если бы вы не пришли мне на помощь, не отдали бы мне свой паспорт и свой вызывающий плащ, могло бы случиться непоправимое — несчастные случаи в наши дни не так уж редки. Во всяком случае, сюда бы я не добралась.

— Что же вы перевозили — или это секрет? Возможно, о некоторых вещах мне знать не положено?

— Вам не положено знать о множестве вещей. Равно как и о многом спрашивать. Но на этот вопрос я отвечу. Если никто не будет возражать. — Она снова взглянула на лорда Альтамаунта.

— Я вам полностью доверяю, — сказал лорд Альтамаунт.

— Выкладывайте все как есть, — бросил непочтительный Джеймс Клийк.

Мистер Хоршэм сказал:

— Полагаю, ему нелишне будет это знать. Я-то лично не имею на это права, такое уж у нас ведомство. Говорите, Мэри Энн.

— Я везла сюда свидетельство о рождении, вот и все. Больше я вам ничего не скажу, и задавать мне вопросы совершенно бессмысленно.

Стаффорд Най обвел взглядом всех присутствующих.

— Ладно. Я согласен. Я польщен тем, что вы меня пригласили. С чего начнем?

— Завтра мы с вами уедем на континент. Возможно, вы уже слышали о Баварском фестивале? Новое начинание, ему всего два года. Называется: «Содружество юных вокалистов», и его поддерживают правительства нескольких стран. Он представляет альтернативу традиционным фестивалям в Байрейте. По большей части там играют музыкальный модерн — дают молодым композиторам шанс быть услышанными. Многие о нем высокого мнения, а другие и слышать не хотят.