Пассажирка из Франкфурта. Немезида. Слоны помнят все - [13]
Он попытался вспомнить — не девушку из аэропорта, а лицо своей сестры, Памелы. Как давно она умерла! Он все равно ее помнил. Конечно, помнил, только вот почему-то никак не мог представить себе ее лицо, и это было очень грустно. Прежде чем переходить улицу, он внимательно огляделся. По дороге неспешно, точно вальяжная почтенная вдова, катилась одинокая машина. Раритет, подумал он. «Даймлер»[35] бог знает какого года. Он передернул плечами. Долго он будет стоять тут как идиот, погрузившись в раздумье?
Он решительно направился на другую сторону улицы и успел уже сделать несколько шагов, когда достопочтенный лимузин[36] (как он назвал его про себя) внезапно ожил и рванул, стремительно набирая скорость, прямо на него. В мгновение ока автомобиль оказался совсем рядом, и сэр Стаффорд едва успел отчаянным прыжком переметнуться на противоположный тротуар. Машина тут же исчезла за ближайшим поворотом.
«Занятно, — сказал себе сэр Стаффорд. — Право, занятно. Хотел бы я знать, кто это меня так не любит? Похоже на то, что он следит за каждым моим шагом и только ждет удобного случая».
Полковник Пайкэвэй, грузно развалившись в кресле в своем маленьком кабинете в Блумсбери[37], где он находился с десяти утра до пяти вечера с коротким перерывом на ленч, утопал в удушающих волнах сигарного дыма; он сидел с закрытыми глазами, лишь изредка открывая их словно бы для того, чтобы показать, что он не спит. Он почти никогда не поднимал головы.
Кто-то сказал, что он напоминает одновременно Будду[38] и громадную лягушку, а какой-то нахальный юнец добавил, что в его родословной никак не обошлось без бегемота.
Зуммер селекторной связи вывел его из задумчивости. Он трижды моргнул, открыл глаза и усталым жестом снял трубку.
— Да, — сказал он.
Послышался голос секретарши.
— Здесь к вам министр.
— Министр, говорите? И что это за министр? Небось баптистский священник из церкви за углом?[39]
— Да нет же, полковник, это сэр Джордж Пэкхэм.
— Жаль, — астматически пыхтя, вздохнул полковник Пайкэвэй. — Очень жаль. Его преподобие Макгилл куда забавнее. От него так и пышет адским пламенем.
— Разрешите проводить его к вам, полковник?
— Он, наверное, думает, я тут же его приму. Кстати, секретари министров куда более обидчивы, чем их хозяева, — мрачно заметил полковник Пайкэвэй. — Министр… Эти министры только и знают, что врываться к человеку в кабинет и отрывать его от дел.
Сэра Джорджа Пэкхэма препроводили в кабинет. Он тут же принялся чихать и кашлять. Это случалось здесь почти со всеми. Все окна в небольшой комнатушке были плотно закрыты. Полковник Пайкэвэй был почти погребен под сигарным пеплом. Дышать было практически невозможно, и в официальных кругах его кабинет именовался не иначе, как «малый кошатник».
— А, дорогой друг, — произнес сэр Джордж с напускной бодростью и энергией, совсем не подходившей к его унылому и аскетическому облику. — Давненько мы с вами не виделись, а?
— Садитесь, пожалуйста. Сигару?
Сэра Джорджа слегка передернуло.
— Нет, благодарю, — сказал он, устремляя многозначительный взгляд на окно.
Полковник Пайкэвэй намека не понял. Сэр Джордж откашлялся — вернее, закашлялся — и сказал:
— Э-э… Кажется, Хоршэм к вам уже заходил.
— Да, и сказал все, что хотел, — ответил полковник Пайкэвэй, позволяя своим глазам снова закрыться.
— Я думаю, это даже к лучшему. Ну, что он к вам заходил. Крайне важно, чтобы информация никуда не просочилась.
— А, — сказал полковник Пайкэвэй. — Но она ведь уже просачивается?
— Прошу прощенья?
— Просачивается, — повторил полковник Пайкэвэй.
— Не знаю, насколько вы… э-э… осведомлены о недавнем происшествии…
— Нам известно всё, — заявил полковник Пайкэвэй. — Для этого мы тут и сидим.
— О да, разумеется. Я говорю про С. Н. — понимаете, кого я имею в виду?
— Пассажира, недавно прибывшего из Франкфурта, — сказал полковник Пайкэвэй.
— Совершенно невероятный случай. Совершенно невероятный. Не знаешь, что и думать. Трудно себе представить…
Полковник Пайкэвэй нетерпеливо отстукивал пальцами по столу.
— Не знаешь, что и думать, — повторил сэр Джордж. — Вы с ним знакомы?
— Встречался раз или два, — сказал полковник Пайкэвэй.
— Просто уму непостижимо…
Полковник Пайкэвэй не без труда подавил зевок. Ему порядком надоело все, чего не мог себе представить сэр Джордж и что было непостижимо его уму. Он вообще был невысокого мнения об умственных способностях сэра Джорджа. Осмотрительный человек — из тех, на кого можно положиться, — в своем министерстве дела ведет с должной осторожностью. «Но умом не блещет. Может, это и к лучшему, — подумал полковник Пайкэвэй. — По крайней мере, тем, кто думает, сомневается и не уверен в себе, можно доверить место, на которое они попали по воле Бога и избирателей».
— Вряд ли можно забыть, — продолжал сэр Джордж, — те разочарования, которые постигли нас в прошлом.
