Парус и буря - [65]

— И что он так взъелся на Таруси? — спросил Халиль Абу Мухаммеда, когда они возвращались из порта. — А ты Таруси про это скажешь?

— Зачем! Чего доброго, Таруси его на тот свет отправит. И угодит из-за него в тюрьму.

— Да-а! — протянул Халиль. — Мне все-таки страшно за него, клянусь аллахом!

— За кого? — спросил Абу Мухаммед, внезапно остановившись.

— За Таруси.

— Нечего за него бояться, — возразил Абу Мухаммед, прибавляя шагу, — правда, сам я с ним ни разу в море не ходил, да только все говорят, что Таруси в море чувствует себя как дома. Никого и ничего не боится — ни черта, ни дьявола, ни бури, ни урагана.

— Послушай, Абу Мухаммед! А тебе не кажется, что Таруси покровительствует в море какая-нибудь русалка, которая влюбилась в него? — спросил Халиль, веривший в добрых и злых фей.

Абу Мухаммед посмотрел на него с подозрением: уж не разыгрывает ли его Халиль. Но Халиль, видно, спрашивал вполне серьезно, поэтому Абу Мухаммед ответил уклончиво:

— Все может быть…

— Это и хорошо, и плохо. Русалка любит до поры до времени. А потом и защекотать может до смерти.

— Неужто? — удивился Абу Мухаммед. — С чего же она такая кровожадная?

— С того, что не любит, когда люди раскрывают ее тайну. Того, кто знает, она и убивает.

— Избавь аллах Таруси от такой любовницы! А где же она живет?

— В море… Точно, где она прячется, никто не знает. Она ведь наполовину рыба, а наполовину женщина. Кое-кто из рыбаков ее даже видел.

— Ты в самом деле веришь, что она существует?

— А как же! И шторм наверняка ее рук дело.

— Не может быть! — усомнился Абу Мухаммед.

— Клянусь тебе! На Арваде все об этом знают. Русалки — они вроде морских невест. Когда одна из них выходит замуж за морского царя — поднимается на море шторм. Они его нарочно устраивают, прежде чем выйти на поверхность моря.

— Да ну? — искренне удивился Абу Мухаммед.

— Хочешь — верь, хочешь — нет. В море много всяких чудес бывает.

— Слышать-то я слышал об этих чудесах, но верить им не очень-то верю.

— Дело твое. А я вот верю. Мне один старый рыбак рассказывал, что он в молодости сам, своими глазами, видел русалку. И даже время с ней проводил!.. Я до сих пор помню его рассказ.

Абу Мухаммед хотя и не верил всем этим басням, но слушать их очень любил. Даже одни и те же по нескольку раз. Войдя в кофейню и плотно закрыв дверь, Абу Мухаммед с мольбой в голосе обратился к Халилю:

— Расскажи нам, голубчик Халиль, ту историю!

— Ладно, расскажу. Только дай сначала согреться чашечкой кофе.

Все придвинули стулья ближе к Халилю, уселись вокруг него кружком. Абу Мухаммед принес кофе. Халиль не спеша, с достоинством сделал несколько маленьких глотков. Поставил чашку на стол. Свернул сигарету. Закурил. Потом опять отхлебнул несколько глотков, будто не замечая приготовившихся слушать его моряков, и только после этого начал наконец свой рассказ.

— Ну, так вот! Известно ли тебе, — сказал он, обращаясь к Абу Мухаммеду, — что в море есть все, что и на суше: и горы, и реки, и долины. И живут там тоже люди. И правят ими вроде эмиров наших. Это ты знаешь?..

— Знаю, — простодушно ответил Абу Мухаммед, чтобы только не задерживать рассказчика.

Халиль сделал многозначительную паузу, словно раздумывая, стоит ли продолжать рассказ.

— Ну а раз ты знаешь, так незачем мне и рассказывать, — набивая себе цену, капризно сказал Халиль.

— Я же не говорю, что знаю всю эту историю. Я только слышал ее как-то от Таруси, — поспешил оправдаться Абу Мухаммед.

— Да тише ты, — зашикали на него со всех сторон моряки. — Слушай и не перебивай.

— Ладно, ладно, — сказал Абу Мухаммед, прислонив руку к губам, как бы заверяя, что будет молчать как рыба.

— Так вот, — продолжал Халиль, выждав, когда установилась полная тишина. — Жил царь морской во дворце. Стены этого дворца сделаны из кораллов, крыша — из яхонта, а в окнах везде не стекло, а янтарь. И жили вместе с царем в этом дворце морские царевны. Одна другой красивее и умнее. А смотрела за ними фея морская. Каждый вечер она рассказывала им всякие истории о море и о суше, которых она знала, наверное, больше даже, чем я. Наслушалась ее сказок младшая царевна и захотела сама подняться на поверхность моря и своими глазами повидать мир, о котором им столько рассказывала фея. Только царь, боясь за свою любимицу, никак не разрешал ей этого. Но когда она стала уже совершеннолетней, сжалилась над ней фея и отпустила ее погулять. Иди, говорит, погуляй. Поднимись на поверхность моря и выйди на берег. Сядь на скалу и любуйся, посмотри при лунном свете на море и корабли, на горы и долины, на небо и на звезды, на весь земной мир и природу.

Нарядилась царевна, украсила себя жемчугом, а к волосам своим цветок морской прикрепила. Поднялась она наверх, вышла на берег, села на молу. Долго сидела она там, зачарованная красотой моря при лунном свете. Так она и просидела бы неизвестно сколько, если бы не заметила вдали плывущий корабль. Настигла она его и захотела узнать, кто плывет на нем. Заглянула в окошко и увидела там много мужчин и среди них юношу лет четырнадцати, стройного, красивого, прекраснее самой луны. Перед ними танцевали рабыни. Так они веселились до поздней ночи. Потом погасили огонь, и все разошлись. Остался в каюте только молодой принц. При свете луны лицо его было еще красивее. Загляделась на него царевна, глаз не может оторвать. Плывет рядом с кораблем. А ее волнение передается морю.