Парус и буря - [63]

Снова почувствовал он головокружение и страшную слабость. Каждый раз, когда он пытался представить, где находится судно, он ощущал резкую боль в висках. Наверное, уже за полночь…

Он не мог сейчас вспомнить, когда изменилось направление ветра и начался вдруг шторм. Во всяком случае, с того момента прошло уже немало часов. Как только начался шторм, он понял, что путь назад им отрезан. Плыть можно только по ветру, все дальше от берега, в открытое море. Он старался, как мог, успокоить и подбодрить своих матросов.

— Ничего страшного, — говорил он. — Будем надеяться на милость аллаха, и он не оставит нас в беде.

Надвинулась черная-черная туча. Сразу стало темно. Не успели они зажечь фонарь, как сильный порыв ветра тут же погасил его. Все погрузилось во мрак. Ветер рвал и путал в руках сети. Мачта угрожающе накренилась. Парус сорвало. Болтались только какие-то обрывки. С мачты свешивался, как одинокая оборванная струна, кусок каната. Вдруг рядом с судном поднялся, чуть не доставая черное облако в небе, высокий столб смерча и с бешеной скоростью стал приближаться к судну, сметая на своем пути белые гребни волн. Фелюгу швырнуло в одну сторону, потом — в другую. Заскрипели доски, будто они заранее сжались от страха и ужаса перед смерчем. Матросы с криком кинулись на другой борт и попадали на палубу, цепляясь за поручни, за мачту, за канат или просто друг за друга. С застывшим ужасом в глазах они следили за приближением смерча, который, как страшный дракон, вытянув шею, неумолимо надвигался на них, готовый поглотить и людей, и обломки судна. На какое-то мгновение судно оказалось под водой, потом чья-та невидимая могучая рука подхватила и подбросила его вверх и тут же опустила в разверзшуюся перед ним бездну. Хлынула вода, смывая все с палубы.

Рахмуни, судорожно сжимая в руках руль, закричал:

— Держитесь крепче! Смерч уже прошел. Молитесь аллаху. Мы спасены!

Но и без его напоминания моряки, прижавшись лицом к палубе, горячо молились, неслышно двигая губами и время от времени обращая молящий взор к зловеще черному небу. Один матрос, разорвав на груди рубаху, клялся, что, если вернется на берег, немедленно принесет в жертву ягненка. Другие, целуя палубу, клялись в своей вере аллаху и просили у него прощения за свои прошлые грехи и пощады.

— Молитесь, но не забывайте и про воду! — напомнил Рахмуни. — Быстрее черпайте, а то потонем!..

В это время молния будто расколола пополам черное небо, и сразу же вслед за вспышкой раздался оглушительный раскат грома, слившийся с грохотом обрушившейся на судно новой огромной волны. Фелюга накренилась. Затрещали поручни. Корма совсем было ушла под воду. Все матросы бросились качать и вычерпывать воду. Они выбились из сил, но воды не убавлялось. Корма все ниже и ниже уходила под воду. Бороться было бессмысленно. Тогда моряки предложили Рахмуни спустить лодку, спастись хотя бы самим.

— Другого выхода нет, капитан! Только на веслах мы сможем добраться до берега. А фелюгу, если ей суждено уцелеть, поставим на якорь.

Моряки были правы. Положение безнадежное. Силы на исходе. Фелюга вот-вот затонет. Никакого просвета пока не видно. Шторм не утихает, скорее, наоборот, усиливается. Тут уговаривать или давать советы бесполезно. Рахмуни, будь он на месте моряков, поступил бы, пожалуй, так же. Пусть они спускают лодку и добираются на веслах до берега. Ну а он — капитан. Он должен оставаться на судне до конца. Ему негоже бросать корабль. Он будет дрейфовать, положившись на милость аллаха.

— А ты что скажешь, капитан?

— Спускайте лодку, и хранит вас аллах!

— А ты?

— Я остаюсь на судне.

Рахмуни чувствовал, что его ответ будто пощечина для моряков. Он хорошо понимал, какой испытывают они сейчас стыд перед ним и друг перед другом. Чтобы им помочь, Рахмуни тоном, не допускающим возражений, добавил:

— Спускайте лодку! Да поживее! Если даже погибну, нет смысла погибать всем. Таков морской закон… К тому же я уверен, что продержусь. А вы доплывете до берега и пришлете катер за мной… Тогда все будут спасены — и вы, и я, и судно…

Моряки еще некоторое время стояли в нерешительности. Потом молча спустили лодку на воду. Сели за весла. Помахали ему руками и дружно стали грести. Лодка несколько раз показалась на гребнях волн и вскоре скрылась из глаз. Рахмуни остался один. Наедине с морем. Один со своей волей и решимостью выстоять до конца, бороться до последнего дыхания.

ГЛАВА 13

Постепенно люди стали расходиться. Женщины медленно побрели домой. Кое-кто из моряков, постоянных завсегдатаев кофейни Таруси, в ожидании утешительных новостей о пропавших тоже решил соснуть часок-другой дома. В порту осталась только небольшая группа моряков и начальник порта. Всякая жизнь в порту прекратилась. Ни одно судно, ни один катер, ни одна лодка не решались сейчас покидать порт. Ветер буйствовал, срывая черепицу с крыш домов. Беспрерывно и настойчиво барабанил по крышам и стеклам дождь, барабанил, как негр, неутомимо и тревожно, сразу по нескольким тамтамам. Потоки воды неслись по улицам, подмывая стены глинобитных хибарок бедняков. Весь город испуганно притих, затаился, спрятав за стенами промокших домов немой ужас перед взбесившейся стихией.