Партизанской тропой Гайдара - [51]

— Верно... Сделали, — подтвердили те.

— И хоть в разведку, хоть в засаду какую, — закончил парень.

— В разведку вам ходить пока не надо, — ответил Гайдар, — хотя, может быть, и придется. В засаду пока тоже. А задание я вам дам. Идите сюда поближе.

Ребята сгрудились вокруг стола.

— Понимаете, там, откуда мы пришли, есть радиоприемник. Каждый день мы слушали Москву. А сегодня нам это не удалось. Иссякли батареи. Без них приемник работать не может. А без вестей с фронтов воевать нам будет и вовсе трудно... Нужно достать батареи для приемника. Вот такие. — И Аркадий Петрович поставил на стол черный прямоугольник с двумя проволочками, который вынул из сумки.

— Где же мы их возьмем? — смущенно и разочарованно спросил парень-комсомолец.

— Если бы мы знали, где их взять, — ответил Гайдар, — мы бы пошли и взяли.

— А у Петьки! — воскликнула хозяйская дочка. — У Петьки есть!

— У какого Петьки? — спросил парень.

— Да у Чернухи. Ну у того, что живет напротив керосиновой лавки. У соседки ихней, тетки Акулины, в прошлом году еще сарай загорелся.

Все обрадованно засмеялись.

— А ты откуда знаешь, что у него есть? — улыбнулся Гайдар.

— Так они же, дядечка, на Первое мая приемник большой купили.

— Вспомнила! — произнес парень. — Приемник этот, Галька, давно уже сдали. Приказ такой был.

— Так ведь я же и говорю, что приемник они сдали! — обрадовалась Галька. — Но ведь про приемник я ничего не говорю. Я про батареи только говорю. А батареи Петька себе оставил. Мне, говорит, они еще пригодятся.

— Откуда же ты, дочка, про такое знаешь? — спросил ее отец.

— Так ведь Манька ихняя третьего дня прибегала. Плачет.

Я говорю:

«Ты чего, Манька, плачешь?»

А она говорит:

«Мамка в Хоцки ушла. А Петька меня из дому выгнал: «Уйди, говорит, Манька. Я тут одну вещь делаю».

А ей уходить неохота. Она и отвечает:

«Да не буду я твою вещь трогать. На что она мне сдалась».

А Петька говорит:

«Ты можешь ее и не трогать. Ты можешь только мимо пройти, пол задрожит, волоски замкнутся, и такое будет!..»

Манька разозлилась и заорала:

«Ты все врешь, ты все врешь! Никакой вещи у тебя нет. А я знаю: я уйду, а ты будешь мед без меня из кринки есть».

А Петька засмеялся:

«Эх ты, говорит, дура медовая... Кругом война, а тебе бы только кринки лизать. — И выгнал. И еще пригрозил: — Проболтаешься — домой не приходи».

Вечер уж. Манька сидит здесь на лавке, плачет. «Хочу, говорит, домой». Пошла я ее проводить. Подходим к хате — темно.

«Петька, наверное, в чулане», — объясняет Манька.

Постучались мы к нему. Входим. Сидит он за столом. Лампа горит. А на столе навалено, навалено — и тарелки какие-то железные, и пули лежат, а с краю — такие вот две батарейки...

— А ну, Галя, проводи-ка нас к этому Петьке, да заодно посмотрим, какую он вещь там делает, — сказал, подымаясь, Гайдар.

— Ни, дядечка, вы не ходите. Лучше мы одни сходим. Правда, Федь? — повернулась она к старшему.

— Вы посидите, мы быстро, — согласился Федя.

...Вернулись ребята через полчаса. Запыхавшись от бега,

они поставили на стол четыре батарейки. Две были даже не распечатаны.

Аркадий Петрович быстро посмотрел срок годности, проверил на язык и кивнул:

— Всё в порядке... А где сам Петька?

— Мать не пустила... «Одна, говорит, теперь осталась радость — поспать, так и то не дают. Никуда Петька с вами сейчас не пойдет. Приходите утром». И даже обозвала...

— Нам-то утром прийти не удастся, — с сожалением произнес Гайдар. — Может, в другой раз увидимся... Спасибо вам, хозяева, за угощение, — обратился он к старикам. — Спасибо вам, ребята, за помощь. А Петьке скажите: приходили военные и благодарили. От имени Красной Армии благодарили.

...В лагере мы появились под утро. Подсоединить батареи было делом одной минуты. И едва мы настроились на знакомую волну, как на весь лес раздался мощный левитановский голос:

«Го-во-рит Моск-ва-а! Го-во-рит Моск-ва-а! Московское время 6 часов... От Советского Информбюро...»

Из всех землянок бежали люди, полуодетые, босые.

По щекам многих бойцов катились слезы. Но партизаны их не замечали.

Наверное, потому, что не стыдились.

ГЛАВА XXVIII. СОРВАЛОСЬ!..

—  ...Убили бы одного часового, потом дальше... Убили бы другого часового. Вошли бы в тюрьму. Убили бы надзирателя...

—  Что-то уж. очень много убили бы, Владик! — поежившись, сказал Толька.

—  А что их, собак, жалеть? — холодно ответил Владик. — Они наших жалеют?..

Аркадий Гайдар, «Военная тайна»

Аркадий Петрович очень сожалел, если операция обходилась без него. Казалось, он даже страдает: так ему хотелось всюду поспеть. Гайдар, например, не мог себе простить, что не участвовал в освобождении наших пленных, хотя ни он сам, ни кто другой в этом не был виноват.

Незадолго до прихода в партизанский отряд группа Орлова расположилась на отдых в лесу. Полковник дал команду всем, кроме дозорных, спать. Гайдар отпросился в разведку, пообещав принести что-нибудь поесть.

Не успел Орлов, подняв воротник кожаного пальто и подложив под голову планшет, закрыть глаза, как его разбудил часовой:

— Товарищ полковник, колонна... Вон там на проселке... По-моему, наши. Только, кажется, пленные.

Орлов стремительно поднялся. Вместе с дозорным они спрятались за ствол дуба.