Партизанскими тропами - [7]

Женщины позвали Сергея Филипповича отнести к яме мешок с картошкой. Тот извинился и ушел. А когда вернулся, сказал:

- Жонка хочет сходить домой за хлебом. Вы сможете обождать?

- Что ж делать, - виноватым голосом отвечал Иван, - мы были защитниками народа, а теперь вот стали его иждивенцами...

- Защитниками вы еще будете. На колени мы не станем. Вон в других местах, слышали, что творится? - И сам же ответил: - Партизаны, как в гражданскую, начали действовать. На железных дорогах крушения устраивают. Да и по шоссейкам не все машины доходят до фронта.

- Так оно было, и в войну с Наполеоном, - заметил я, стараясь пока не говорить ничего определенного.

- Вот-вот, это наша давняя тактика - партизанство, - обрадовался Крисковец. - Нам теперь надо дружно держаться, гражданским и военным, оказавшимся на оккупированной земле... Помогать надо друг другу. А идти, догонять фронт? Я и не знаю. Нужно ли это?

Чувствовалось, что он хотел сказать больше. Но пока что не решался: нас он еще не знал как следует...

- Бульбы вечером наберите, сколько вам надо. Ну а решитесь зимовать в нашем лесу, то мы вам и в другом поможем. Наша деревня называется Березово Болото, а дальше Великая Старина. Люди у нас добрые. Никто добровольно в полицию не пошел. И в старосты никто не соглашается. Мы уж сами уговариваем тут одного доброго человека, пока не навязали нам какого-нибудь шкурника...

С Крисковцом мы расстались, ободренные моральной поддержкой.

* * *

В шалаше мы только ночевали, а по утрам уходили в разведку по окрестности. Мы уже знали, где находится железная дорога, районный центр Кличев с полицией и прочими представителями оккупационной власти. Если возвращались рано, то отдыхали где-нибудь подальше от шалаша. Вот и сегодня, вернувшись из похода к шоссе, мы устроились на лесной поляне под одинокой березой и оживленно обсуждали данные разведки.

В разгар беседы я вдруг заметил, что в орешнике мелькнуло что-то подозрительное.

- Лев, Иван, быстро обойдите орешник! - приказал я. - Кто там?

Астафьев и Сычев тут же вскочили и с оружием на изготовку побежали в заросли орешника. Но через несколько минут вернулись ни с чем.

Вдруг совсем близко, но уже с другой стороны, мы услышали нарочитое покашливание, словно кто-то предупреждал о своем приближении.

На поляну вышли двое. Один - высокий в сером макинтоше и такого же цвета кепке, в ботинках. Лицо худое, одухотворенное. Другой - среднего роста, с полным румяным лицом, в брезентовом плаще и кирзовых сапогах. За плечами у него туго набитый рюкзак.

Мы все вскочили, держа оружие в руках. А Баранов крикнул:

- Стой! Кто такие?

- Да теперь-то зачем такие строгости? - не обращая внимания на этот окрик, спокойно сказал высокий. - Были бы мы вооружены, из орешника перестреляли бы вас, как глухарей на току.

- И все же кто вы, откуда? - спрашиваю не так строго, как Леонид, но требовательно.

- Из этой вот деревни, колхозники, - ответил высокий. - Мы корзинки плетем. Шли за лозой, да и увидели вас.

- Документы есть?

- Как же без документов. Есть и документы, - все так же спокойно отвечает высокий и показывает мне справку, написанную на имя Каранкевича Ивана Афанасьевича.

Взял я этот документ под сомнение. И подпись неразборчива, и то, что тридцатилетний дядька предъявляет не паспорт, а метрическую справку, наводило на подозрение.

- Документу этому не верю, - возвращая бумажку, заявил я высокому. Скажите прямо, кто вы такие?

- А вы кто? Это вы пришли в наш лес, а не мы к вам, - ответил высокий.

- Третью ночь занимают наш шалаш и еще спрашивают, кто такие! - с ехидной улыбкой заметил второй.

- Ах, вот они, хозяева, - заулыбался и я. - Вы сами видите, что мы люди военные, бойцы.

- Ну и мы бойцы, только с другого фронта. - Высокий протянул мне руку, представился: - Редактор районной газеты Крисковец Иван Павлович.

- Родственник Сергея Крисковца? - обрадовался Лев. - Ну тогда свои люди.

- Откуда же мы знали бы о вас, если бы не Сергей, - сказал Крисковец. А мой товарищ - директор МТС Латышев. Ни о нем, ни о себе не говорю "бывшие". Мы были, есть и будем, несмотря на то, что фашистам удалось так вероломно сломать наши ворота. Ну, ворота - это еще не весь двор.

Иван Павлович рассказал нам и о положении на фронте, и о делах в районе. Было ясно: все знает из каких-то неведомых нам первоисточников. "Он, конечно же, слушает радио, - догадался я. - Но что-то есть у него и еще..."

Снова острым стало желание идти к фронту, скорее слиться с родной армией. Крисковец слушал нас и внешне будто одобрял рвение нашей пятерки. А когда страсти улеглись, заговорил вдумчиво и спокойно. Заговорил вроде бы совсем не на тему. Он стал рассказывать об озере в их лесу. Из небольшого ручейка образовалось большое озеро. Пришлось даже плотиной отгораживаться селянам, чтобы в паводок не хлынула вода.

- Весной, бывает, боимся, что прорвет плотину и снесет всю деревню. Сила в нем накопилась огромная, - тихо, словно сам себе, говорил Иван Павлович. - А стремился бы тот ручеек только в море, кто знает, добрался бы до него или нет. Скорее всего затерялся бы в лесных дебрях.