Партизанская борьба в национально-освободительных войнах Запада - [33]
Таковы были относительно «пассивные» формы борьбы испанского народа против своих захватчиков. Активной формой этой борьбы была знаменитая герилья («малая война») — понятие, ставшее интернациональным.
Испанский крестьянин — прирожденный партизан в силу условий его жизни. Крепкий и выносливый, настойчивый и смелый, живущий обычно в нищете и способный поэтому легко переносить самые большие лишения, привычный в обращении с оружием и легко хватающийся за него для защиты своей семьи, чести и свободы; проникнутый, наконец, глубоким чувством собственного достоинства, гордости и независимости, — испанский народ не мог дешево продать свою свободу и подчиниться игу французского захватчика. Каждый округ формировал свой партизанский отряд для защиты своей территории и участия в общей обороне. В отряды входило не только все мужское население, но нередко и женское. Партизаны выбирали из своей среды начальника отряда и подчинялись общему руководству местных хунт. По мере того как борьба затягивалась, герильи превратились в постоянные отряды, составленные из остатков разбитых испанских армий, бывших контрабандистов, крестьян, монахов, студентов и др. Отряды были различны по своей численности — от нескольких десятков и даже единиц до нескольких тысяч человек (особенно к концу войны). Численность одного и того же отряда менялась в зависимости от его военного счастья: то уменьшаясь, то увеличиваясь. Крупные отряды были у наиболее прославленных вождей герильи — Мины, Эмпесинадо, Ласи, Вильякамцы и др. Отряд Мины, с 1809. г. и до конца войны удерживавший в своих руках провинции по берегам Эбро, насчитывал в 1812 г. 10 тыс. человек. Резервом герильеров являлось все население, и каждый раз, когда предстояла какая-нибудь крупная или сложная операция, из народной массы выходили сотни и тысячи смельчаков, которые присоединялись к партизанам на время операции и по миновании надобности так же быстро возвращались к своим обычным занятиям. Герильеры прекрасно знали местность, в которой им приходилось действовать, все ее выгодные и невыгодные позиции: леса, горы, ущелья, холмы, рощи и т. д. Кроме того, к их услугам было и население, следившее за каждым шагом французов и поставлявшее партизанам тысячи добровольных разведчиков. Тьебо жаловался, что герильеры «имели на своей стороне все население и вследствие этого знали заранее все наши намерения и каждое наше движение, в то время как свои собственные действия им удавалось скрывать от нас с легкостью, приводящей в отчаяние»[35]. Действительно, ни посулами, ни угрозами, ни пытками французы не могли добиться от испанского населения сведений относительно партизан.
Герильеры не вели регулярных сражений с французской армией: они не могли им противостоять как в силу отсутствия военных знаний у большинства командиров, так и вследствие недостаточной дисциплинированности бойцов, отсутствия опыта и навыков регулярной войны. Но они показали себя мастерами в малой войне, в обороне городов, в перерыве коммуникаций противника. Они вели войну на истребление противника, войну, не ограниченную во времени, но постоянную, без отдыха и передышки, войну неожиданностей, ловушек, засад. Им важно было не столько удержать определенное поле боя, сколько уничтожить побольше своих врагов. Они убивали одиночных французских солдат, захватывали курьеров, прерывали французские коммуникации, всячески мешали снабжению войск и сбору контрибуции с населения, захватывали обозы, истребляли или брали в плен небольшие отряды, а иногда и значительные вражеские соединения. Герильеры жестоко расправлялись с предателями родины, служившими врагу. Мина издал приказ о расстреле всякого, кто подчинится распоряжениям французских властей, не будучи принужден к этому силой оружия. Герильеры уделяли внимание и мелкой и крупной добыче: иногда они захватывали письма, но случалось, что в их руки попадали французские генералы, как, например, комендант Сюидад Родриго и вице-король Наварры.
Эта война истощала французскую армию. «Так как ни один приказ, ни одно письмо не может быть отправлено без сопровождения 150 или 200 солдат, — писал маршал Мармон, — ни одна порция продовольствия не может быть добыта без непосредственного применения внушительной силы, то все войска непрерывно находятся в движении; и они утомляются на самом деле больше, чем во время кампаний, хотя кажется, что они спокойно пребывают на одном месте»[36]. Эта необходимость постоянно употреблять значительную часть войск для поддержания «спокойствия» в «завоеванной» стране очень раздражала генералов и ставила их в безвыходное положение. Так, маршал Мармон не решался снять необходимых ему для кампании 7 тыс. солдат с тех постов, на которых они были расставлены для поддержания «порядка» в стране, так как боялся, что это приведет к «потрясению всей страны и потере всех средств существования»
