Партизанская богородица - [44]
Санька шепнул на ухо Кате:
— Выйдем!
Она кивнула, и он повел ее под руку и на ходу умышленно задел локтем Палашку, отплясывавшую с Григоряном.
Палашка сузила глаза, но ничего не сказала.
Они протиснулись сквозь обступившую круг толпу и, провожаемые насмешливыми мужскими и откровенно завистливыми девичьими взглядами, неторопливо пошли вдоль по улице. Уже стемнело, но только в двух избах светились окна. И редкие эти огни подчеркивали плотную густоту сумерек. Из лощины, начинавшейся за околицей деревни, тянуло свежим ветерком.
Катя зябко поежилась и сказала:
— Прохладно. Пойдемте назад.
Санька положил ей руку на плечо.
— Согрею...
Катя вздрогнула.
— Не надо! Умоляю вас...
Санька руку снял и даже отодвинулся от Кати.
«Ну зачем он так?..» — Она еще чувствовала тепло его локтя.
— Смехота глядеть на вас, — сказал Санька, — все вы на одну колодку. Все норовите на елку влезть и не ободраться... Ну, пошли, что ли, обратно.
Повернулся и зашагал крупно, не заботясь нимало, поспевает ли за ним Катя.
Она шла и терзалась сомнениями: может быть, зря обидела его?.. Был такой веселый, ласковый... и сразу замкнулся в себе...
Санька вдруг круто обернулся.
— К ним пойдем или еще погуляем? — и показал на проулок, спускающийся в лощину.
— Как хотите... — тихо произнесла Катя.
Санька пристально посмотрел на нее. Она опустила голову. Затененное сумерками лицо ее казалось обиженным и жалким.
«Слез не оберешься!»— подумал Санька, грубым рывком взял ее под руку и сказал:
— Пойдем спляшем!
Лешка старательно выводил краковяк.
Пробравшись в круг, Санька столкнулся с Григоряном, который кружился в паре с рослой пышнотелой девицей. Санька, не выпуская Катиной руки, огляделся. Палашки среди танцующих не было. Не было ее и на крыльце.
«Порядок! — подумал Санька. — Кажись, проняло!»
И повел Катю, резво притопывая каблуками. Но, пройдя круг до крыльца, остановился.
— Надо Лешку сменить. Поди, умаялся.
Катя вышла из круга, постояла у крылечка, и когда Санька с хитрыми переборами завел снова «Подгорную», потихоньку поднялась в избу.
Палашка уже улеглась.
Услышав Катины шаги, приподнялась на локте, спросила с насмешкой:
— Что быстро нагулялись?
Катя ничего не ответила. Молча разделась и легла.
— Ишь ты, тихоня! — сказала Палашка. — Видно, вправду в тихом омуте чертей больше!
— Как вам не стыдно! — воскликнула Катя и заплакала.
— Дешевые у тебя слезы, — сказала Палашка жестко.
Отряд Бугрова покинул трехдневную стоянку рано утром. Предстоял большой переход, верст сорок.
Накануне вечером на военсовете Сергея Набатова назначили командиром первой роты и помощником начальника отряда вместо тяжело заболевшего Дениса Ширкова, которого оставили в деревне на излечение.
В первую же роту включили и всех остальных мастеровых, пришедших с Сергеем. Палашку определили сестрой милосердия и одновременно главной стряпухой отряда.
Когда на штабную повозку погрузили «канцелярию» — небольшой, окованный широкими полосами жести сундучок, ключ от которого хранился у секретаря военсовета, — Брумис велел Палашке садиться на эту же повозку вместе с Катей.
Катю смущало это соседство. Она уже догадалась, что Палашка и Санька не просто товарищи по отряду, и со страхом ждала повторения вчерашних попреков. Хотя и пыталась утешить себя надеждой, что никакого права делать ей попреки Палашка еще не имеет.
Но разобраться во всем этом можно было лишь встретясь еще раз с Санькой. И пусть бы при этой строптивой Палашке... Внутренне ужасаясь от сознания глубины своего падения, Катя решила, что если Санька снова положит ей руку на плечо, она его не оттолкнет...
Встреча состоялась.
На первом же привале Санька подошел к штабной повозке. Катя еще издали заметила его высокую молодцеватую фигуру и замерла в тревожном ожидании.
Но Санька лишь небрежно кивнул ей:
— Наше вам!
И, нимало не стесняясь ни Кати, ни старика повозочного, по-свойски облапил Палашку и зашептал ей что-то на ухо.
А Палашка не только не отталкивала его, но откровенно жалась к нему и хохотала во весь голос, бросая на Катю злорадно торжествующие взгляды.
Катя вся сжалась в комочек. Она поняла, что ее только что встрепенувшееся чувство было всего лишь мелкой разменной монетой в сложном торге между Палашкиной неприступностью и Санькиным нетерпением...
И она в кровь искусала губы, чтобы унять их предательскую дрожь...
Почему она не ушла с отрядом Вепрева?.. Легче же было бы выносить его терпеливо ожидающие взгляды, нежели сидеть сейчас рядом с этим бессовестным парнем и его торжествующей подружкой...
Нам своя власть нужна
Палашка тоже просилась поехать в Коноплево.
Но Семен Денисыч, при котором она обратилась к Сергею, решительно возразил:
— Вовсе ни к чему! И так про партизанов слух пущают, что они только с бабами забавляются.
— Что, святые они! — огрызнулась было Палашка.
Но Сергей посмотрел на нее строго, по-командирски и сказал, что Денисыч прав, проку от нее в поездке никакого, а раскатываться без дела никому не положено, хоть и командирской сестре.
— Эх, братка! — обиделась Палашка. — На словах-то все вы горазды, а чуть что, все на старый лад. Курица не птица, баба не человек!
Действие романа "Каторжный завод", открывающего трилогию "Далеко в стране Иркутской", происходит в 60-е годы XIX века. В нем рассказывается о первых попытках борьбы рабочих за свои права и возникновении первых проблесков революционного протеста.
"Гремящий порог" - это роман о современности, о людях, типичных для шестидесятых годов, с ярко выраженными чертами нового, коммунистического века.
Роман «На Лене-реке», написанный около тридцати лет назад, был заметным явлением в литературе пятидесятых годов. Вновь обращаясь к этой книге, издательство «Современник» знакомит новые поколения читателей с одной из страниц недавней истории русской советской прозы.
Настоящая книга посвящена жизни и деятельности человека, беззаветно преданного делу революции, одного из ближайших соратников Ленина — Михаила Степановича Ольминского (Александрова). Книга повествует о подпольной революционной работе героя, о долгих годах, проведенных им в тюрьме и ссылке. В центре повествования — годы совместной с В.И.Лениным борьбы за создание революционного авангарда российского рабочего класса — партии коммунистов.
Его арестовали, судили и за участие в военной организации большевиков приговорили к восьми годам каторжных работ в Сибири. На юге России у него осталась любимая и любящая жена. В Нерчинске другая женщина заняла ее место… Рассказ впервые был опубликован в № 3 журнала «Сибирские огни» за 1922 г.
Маленький человечек Абрам Дроль продает мышеловки, яды для крыс и насекомых. И в жару и в холод он стоит возле перил каменной лестницы, по которой люди спешат по своим делам, и выкрикивает скрипучим, простуженным голосом одну и ту же фразу… Один из ранних рассказов Владимира Владко. Напечатан в газете "Харьковский пролетарий" в 1926 году.
Прозаика Вадима Чернова хорошо знают на Ставрополье, где вышло уже несколько его книг. В новый его сборник включены две повести, в которых автор правдиво рассказал о моряках-краболовах.
Известный роман выдающегося советского писателя Героя Социалистического Труда Леонида Максимовича Леонова «Скутаревский» проникнут драматизмом классовых столкновений, происходивших в нашей стране в конце 20-х — начале 30-х годов. Основа сюжета — идейное размежевание в среде старых ученых. Главный герой романа — профессор Скутаревский, энтузиаст науки, — ценой нелегких испытаний и личных потерь с честью выходит из сложного социально-психологического конфликта.
Герой повести Алмаз Шагидуллин приезжает из деревни на гигантскую стройку Каваз. О верности делу, которому отдают все силы Шагидуллин и его товарищи, о вхождении молодого человека в самостоятельную жизнь — вот о чем повествует в своем новом произведении красноярский поэт и прозаик Роман Солнцев.
Владимир Поляков — известный автор сатирических комедий, комедийных фильмов и пьес для театров, автор многих спектаклей Театра миниатюр под руководством Аркадия Райкина. Им написано множество юмористических и сатирических рассказов и фельетонов, вышедших в его книгах «День открытых сердец», «Я иду на свидание», «Семь этажей без лифта» и др. Для его рассказов характерно сочетание юмора, сатиры и лирики.Новая книга «Моя сто девяностая школа» не совсем обычна для Полякова: в ней лирико-юмористические рассказы переплетаются с воспоминаниями детства, героями рассказов являются его товарищи по школьной скамье, а местом действия — сто девяностая школа, ныне сорок седьмая школа Ленинграда.Книга изобилует веселыми ситуациями, достоверными приметами быстротекущего, изменчивого времени.