Партия или Мафия? Разворованная республика - [11]

— Чт… Велюсупович?

Ахундов не ответил. Его внимание привлекла новая колонка цифр. В течение ночи 18 убийств, 76 ограблений, 84 ножевых раны.[13] Тяжелая пятница! Вздохнул: Ализаде — бездельник. Не стоило делать его министром. МВД — не торговля, там нужно думать.

Ахундов поднял глаза на референта:

— Туран, в 12 разговор с Байбаковым… Иди.

Секретарю стало жаль себя: Гусман предупредил вчера — работать надо меньше, обострился диабет, появились боли в груди. Как бы не грудная жаба!

Встал, подошел к зеркалу — мешки под глазами, землистая кожа. «Неужели прав плутоватый еврей», — подумал Ахундов о Гусмане. Надо заканчивать секретарство. И это тогда, когда он наконец почувствовал себя столь уверенно, спокойно. А было нелегко поначалу.

Много здоровья попортил ему бывший секретарь ЦК Мустафаев. Но он оказался проворнее: Мустафаева сняли. Тогда Ахундова поддержал Аджубей. Нет, не напрасно Ахундов долгие годы обхаживал Раду — каждый четверг самолетом отправляли на дачу Хрущева розы и душистые апельсины. Розы покупали в соседнем Иране, а апельсины — из Марокко. На неизменно клалась записка: «Глубокоуважаемой Раде Никитичне — дары солнечного Азербайджана». И все.

Без подписи. Но ТАМ все понимали. И помнили.

Вот тебе и «доктор» — так его иронически называл Мустафаев, намекая на некомпетентность Ахундова. Что может понимать врач в политике? Врач?!

Когда арестовали Багирова — протеже Берии — Ахундову удалось достать и переслать Хрущеву документы медицинско-санитарного Управления МВД Азербайджана — истории болезней десятков тысяч умерших заключенных. Запечатанные тяжелыми сургучными печатями папки скрывали тайны жизни, вернее, историю и причины смерти людей. На коленкоровых обложках стоял штамп: «Совершенно секретно. Подлежат вскрытию не раньше 1980 года». А он открыл, и папки оказались пустыми! Чистые листы пожелтевшей бумаги были представлены на багировском процессе, и… заврайздравотделом Ахундов стал министром здравоохранения.

Судьба была участлива к Ахундову всю войну он отсидел в тылу. Когда скандальные подробности о квартирных спекуляциях бывшего председателя Совета Министров республики Рагимова просочились в газету «Правда», понадобилось срочно заменитъ председателя. Кем? Ни одна из предлагаемых Азербайджаном кандидатур не удовлетворяла Москву. Решение пришло от Хрущева — неожиданное и безаппеляционное: назначить Ахундова. Провинциальный лекарь с неполным высшим образованием стал Председателем Совета Министров. И тогда Ахундов развернулся: прежде всего обо всем, что происходило в республике, он любезно информировал Хрущева. До него, согласно регламенту, к праздникам — 1 Мая и годовщине Октябрьской революции — Председатель Совмина и первый секретарь ЦК Азербайджана слали Хрущеву поздравительные телеграммы, Ахундов же вылетал в Москву лично, и если его не принимали — по телефону свидетельствовал глубокое почтение премьеру. Было нелегко ночью, после утомительного торжественного заседания актива, лететь в столицу и возвращаться к утру, чтобы в 8 часов быть на республиканской правительственной трибуне. Хрущев журил Ахундова, но не оставался равнодушен к лести.

За непринужденной беседой узнавалось от Аджубея настроение тестя. В ЦК поражались удивительному политическому чутью Ахундова — но лишь он один знал, какого напряжения стоит быть всегда на подхвате, первым исполнить и доложить. Зато когда Ахундов решился сбросить соперника — Мустафаева, он действовал наверняка: поначалу в Москву пошел поток анонимных писем, заявлений, докладных от «простых советских людей» о национализме первого секретаря. На пленуме ЦК Азербайджана, обычно податливом и послушном, — простая формальность в структуре партократического управления — неожиданно несколько секретарей райкомов обвинили Мустафаева в изоляционизме, в реставрации ислама. Мустафаев возмутился: слыханное ли дело — в демократию играть! Прикрикнул, пригрозил. Не помогло — за спиной «бунтовщиков» стоял Ахундов. Мустафаев обратился за помощью в Москву, убежденный, что столица, как это принято, поддержит престиж первого секретаря, и… просчитался, Ахундов стал хозяином Азербайджана.

Не торопясь, действуя то добрым словом, то хитростью, а где надо — силой, Ахундов начал серию преобразований по известной советской системе — от противного: Мустафаев «реформировал» сельское хозяйство, Ахундов начал поднимать промышленность. Мустафаев культивировал пшеницу, Ахундов задумал обеспечить Азербайджан хлопком. Мустафаев слыл поборником осторожного панисламизма, Ахундов пропагандировал сплошную русификацию. Это он придумал отменить преподавание национального языка, превратил русский язык в официальный в республике…

И вдруг разверзлась пропасть: Хрущева сняли. В мрачной депрессии Ахундов наблюдал, как закачались кресла подопечных Хрущева, и когда «пал» сосед — первый секретарь ЦК КП Армении, — Ахундов не выдержал, написал Брежневу просьбу освободить его по состоянию здоровья.

О скорой отставке Ахундова поползли слухи. «Воронье всегда чувствует падаль», — подумал Ахундов о своих заместителях: Искендеров вылетел в Москву прозондировать почву, Алиханов возомнил себя чуть ли не «заместо» Ахундова — ходил по отделам, вызывал на коллегию в Совет Министров секретарей ЦК, словно своих подчиненных.