Партай-геноссе - [15]

— Есть! — радостно воскликнул Лука. — Товарищ майор не подкачает никогда!

— По местам! — скомандовал старший лейтенант Веселков и оглянулся назад. — Эй! Я сказал: «По местам!».

Солдаты заняли свои места, и нам осталось лишь подождать минут пять, пока тронется с места вторая группа. Зампотех уже перестал махать руками, давая условный сигнал первой БМПешке. Вскоре он забрался на свою первопроходчицкую броню и наш путь продолжился.

Однако метров через сто пятьдесят колонна вновь замерла, и майор-пионер опять побежал вперёд. Вскоре старый след был обнаружен, и движение продолжилось. Но ещё через сто метров…

— Да сколько можно!? — вполголоса ругался старшина роты. — Дёргаемся туда-сюда…

— То ж пустыня. — философски проворчал Лука, вновь вылезая из своего душного закутка. — Песком засыпало колею и всё тут.

Впереди взревели двигатели первой группы. Колонна опять начала движение. В этот раз нам попался самый трудный участок пустыни. Прошлогодний след оказался занесённым на слишком уж большой своей протяжённости. И тогда зампотех стал бежать впереди колонны, обнаруживая засыпанную колею по мельчайшим признакам.

Теперь все машины передвигались со скоростью бегущего по пескам человека средних лет. То есть крайне медленно… А майор всё бежал и бежал… Даже нам, находящимся на значительном удалении, была хорошо видна белая соль, которая очень явственно проступила на зампотеховской спине. Она то пропадала за сыпучими барханами и кустами саксаула, то вновь появлялась в зоне прямой видимости… Ведь майору-разведчику следовало не только обнаружить полузасыпанный след, но и обозначить подходящий маршрут для колонны. Поскольку на месте старой колеи довольно часто возвышалась большая песчаная дюна… Или высокий бархан… А взбираться на эти естественные преграды, чтобы доказать всему миру упорство советских войск в достижении поставленной цели, попросту не имело смысла. И БМпешка может не одолеть песчаный холм, увязнув в нём всеми своими гусеницами… Да и сторонних наблюдателей вокруг не имелось…

А пожилой майор всё бежал и бежал… И наша броня всё кралась за ним и кралась…

— Если так дело пойдёт и дальше… — резонно подметил командир нашей группы. — То мы месяца через полтора доберёмся!.. В одну только сторону.

Что верно, то было верно… С такой минимальной скоростью мы много не проедем. И всё же нам оставалось надеяться на то, что сейчас мы преодолеваем самый трудный участок пустынной местности. И далее всё пойдёт как по маслу.

Прошло ещё минут тридцать, пока усталый зампотех не взобрался на свою броню. И сразу же увеличилась скорость движения. К нашему удивлению, а затем и к радости набранный механиками темп не сбавлялся. Таким образом нам удалось беспрепятственно проехать километров пять или шесть. Причём ни разу не останавливаясь… Однако затем пустыня Регистан опять выкинула злую афганскую шуточку. Ведь перед нами вновь оказался труднопроходимый участок местности… И бедолаге-зампотеху пришлось уже в который раз бежать вперёд…

И опять ругался Лукачина… И вновь мы смотрели на мелькавшую вдали выбеленную спину зампотеха… Но вскоре пожилой майор уступил своё право первопроходца более молодому разведчику…

— Ну, наконец-то! — удовлетворённо хмыкнул Лука. — А то сколько можно!?

Молодость не подвела и путь был найден. Колонна двинулась дальше… И уж на этот раз пустыня смилостивилась над нами. Труднопроходимых мест больше нам не попадалось, а полузанесённый след обнаруживался опытным глазом зампотеха прямо с брони первой БМПешки. Скорость движения резко увеличилась и теперь наша колонна преодолевала за один час километров двадцать или даже под тридцать… Песок же всё-таки… Высокие барханы и густые саксаульные «дебри»…

Случались во время движения и некоторые казусы… Так на нашу броню бросилась ядовитая змея… Она, по всей видимости, была сильно напугана грохотом гусеничных траков и рёвом двигателей боевых машин… А потому решила контратаковать…

— Гля! — воскликнул прапорщик Акименко и показал рукой вперёд.

Но сидящие на нашей БМПешке уже увидели грозную опасность… С обочины свежепроложенного военного тракта и прямо на его середину метнулась змея. Она стремительно свернулась полукольцами и угрожающе выставила против нас небольшую головку. Это была змея эфа. Я хоть и не угадал её по внешним признакам, но столь диковинная манера предброскового поведения была свойственна только им… Змеям пустыни по названию эфа…

И она бросилась на нас!

Но мы этого даже не заметили. Потому что мы продолжали сидеть на броне, а наша боевая машина по-прежнему двигалась только вперёд… И смертельный укус ядовитой гадины скорей всего пришёлся в нижний бронелист… Ну… Или в днище БМПешки…

— Э-эх! — удручённо вздохнул товарищ прапорщик. — Надо было её гусеницей!.. Чтоб неповадно было…

Кое-кто из наших солдат даже привстал со своего места и оглянулся, чтобы узнать дальнейшую судьбу коварной змеюки. Однако густой шлейф афганской пыли помешал это сделать. И мы так и не ознакомились с результатами стремительного броска эфы… Сломала ли она хоть один свой ядовитый зубик… Или же оба своих клычка.

Наверное, эта эфа понесла существенный урон… О чём не преминула сообщить своим ядовитым родственницам: как близким, так и дальним… Поскольку как в остаток этого дня, так и в начале следующего никто на нас не бросался… Ни с ядовитыми зубами, укус которых наиболее смертелен именно весной. А сейчас на дворе стоял апрель месяц… Не бросались на нас ни с рогами наперевес… Предварительно заточенными коварными афганскими моджахедами.