Мне лишь показалось, что снизу доносятся какие-то загадочные пощёлкивания, хотя у меня и не
было твёрдой уверенности в их реальности.
Я перешёл на восточную сторону здания, заранее опустив взгляд – где-то там впереди находился
Кремль. По всему метро о нём рассказывали много чего: и про звёзды на башнях, гипнотическим
светом заманивающих сталкеров в ловушку, и про биологическое оружие, якобы сброшенной на
Кремль и скрывающееся где-то за его стенами. Впрочем, находились и те, кто говорил, будто
Кремля на самом деле уже давно нет, а все остальные этого не понимают и не хотят понять. Мол, всем хочется верить в нерушимость самого дорогого, любимого, вечного. Как бы то ни было, но
проверять правдивость этих историй на своём опыте я не хотел, поэтому от греха подальше
«миновал» взглядом это таинственное место.
Дальше располагался Новый Арбат. С одной стороны его обступали дома-«книжки», непонятным
образом избежавшие разрушения, с другой – обычные высотки, которым, однако же, не так
повезло, как своим собратьям через улицу. Дальше за домами виднелся храм Христа Спасителя.
Я слышал от сталкеров, что крылатые демоны, бороздящие теперь небо Москвы вместо птиц, свили себе гнездо прямо на куполе храма, рядом с крестом.
Вот и думай после этого, есть ли Бог на свете…
А что я, собственно, удивляюсь? В теперешнем мире, заключённом между границами станций и
протянувшихся между ними туннелей, не осталось места для религии, для веры в какие-то
высшие светлые силы. Всё это отошло на второй, третий план. Оставались ещё эти сумасшедшие
Иеговы, бороздящие просторы метро в поисках последователей, но их бредни о скором
пришествии Христа и избавлении всех от страданий давно уже никто не воспринимал всерьез. В
остальном религия изменилась. Теперь, следуя всеобщему настрою, пророками новой эры стали
сектанты всех сортов, от сатанистов с их воплями об адовых вратах и до, кришнаитов, по слухам, поселившихся на Октябрьском поле. Или вовсе дикароподобные идолопоклонники с отдалённых
глухих станций.
Но там, где не осталось веры, должна продолжать жить надежда. Надежда на лучшее, на
возвращение прежних времён. На светлое будущее, в конце концов.
Вздохнув своим невесёлым мыслям, я перешёл на южную сторону. Впереди возвышались другие
сталинские гиганты – здание МИДа и гостиница «Украина». Точно так же, как бывший «Дом
авиаторов», они хмуро взирали своими незрячими глазницами на мир вокруг. Между ними я
увидел Новоарбатский мост, переломленный под воздействием непонятной силы ровно
посередине. А вдалеке виднелся ещё один великан – МГУ. Где-то там, в его подвалах, имеющих, по слухам, выходы в метро, должен был находиться мифический Изумрудный город. Я не знал, было ли это правдой или очередной беспочвенной байкой, какие можно вдоволь послушать в
дозоре у костра. И всё же хотелось верить и надеяться, что сохранилась ещё где-то в нашем
бренном мире цивилизация в том виде, в каком она существовала до катастрофы.
Немного поразмыслив, я сделал выбор. Запад и восток отпали сами собой, а из южной и
северной сторон я выбрал последнюю. Да и рисовать северный вид было удобнее прямо из
смотровой галереи, благо пролом в стене давал довольно широкий обзор.
Кое-как спустившись вниз, я принялся доставать из рюкзака карандаши и другие необходимые
для рисования принадлежности. Следом я извлёк свёрнутый в трубочку, слегка пожелтевший
лист ватмана. Расстелив его на расчищенном участке пола, я уселся на основание завала и вновь
оглядел северную панораму города.
А что я, собственно, собрался рисовать? Крошащиеся развалины домов? Покорёженную
Останкинскую башню? Заросший зоопарк? Неужели таким Миша хотел увидеть город на этом
заветном рисунке? Какие чувства может вызвать этот разрушенный пейзаж, кроме отчаяния и
безнадёжной тоски? Нет, не таким мы мечтаем видеть некогда прекрасный город…
Решение пришло само собой. Я наклонился к листу и принялся за работу. Я рисовал
раскинувшийся передо мной пейзаж и чувствовал, как сердце начинает биться чаще.
Город оживал. Выровнялись бывшие когда-то развалинами дома, в небо несгибаемой стрелой
устремилась Останкинская башня. Пришли в движение автомобили на Садовом кольце. Из
зоопарка исчезли огромные корявые деревья. Их заменили обычные зелёные насаждения, радовавшие взгляд ещё двадцать лет назад. В вольерах появились фигурки до боли знакомых
животных. Подёрнувшийся рябью пруд пускал солнечные блики.
И люди… По улицам, спеша по своим делам, ходили люди. Они не боялись радиации и мутантов.
Не боялись солнца. Они жили и радовались, что им не нужно каждодневно бороться за свою
жизнь.
Я не знаю, есть ли у нас шанс вернуть всё обратно. Но надежда на это всегда будет жить в наших
сердцах.
Дождь так и не начался, но на лист с рисунком всё-таки упала одна-единственная капля.
Снаружи, разрушая наваждение, раздался протяжный, леденящий кровь вопль, и мимо пролома
пронеслась огромная тень. Сильный поток воздуха, возникший при этом, внезапно подхватил
лист ватмана и вынес его в пролом. С нечленораздельным криком я бросился на четвереньки и, едва не вывалившись наружу, протянул руку за листком. На миг пальцы коснулись поверхности
