Пароль остается прежним - [13]

Серебренников молчал.

Бородуля прикрыл глаза и покачивал головой в такт машине. Это Микаелян видел в зеркальце.

«Ясно,— решил про себя Микаелян.— Майор скажет: о чем задумался, Бородуля?»

Передние скаты машины набежали на яркие буквы, выведенные на гудроне, с огромным восклицательным знаком в конце «СТОП!»

Микаелян резко затормозил и остановился возле шлагбаума.

К машине подошел пограничник, заглянул в кабину. Увидел майора Серебренникова. Доложил: на границе без происшествий.

— Хорошо,—ответил Серебренников,— продолжайте службу.

Газик проскочил завод эфирных масел и въехал в районный центр.

Возле хлопкоочистительного завода пришлось задержаться: взад-вперед маневрировал куцый паровозик. Он толкал порожние платформы, оглашая воздух петушиным криком, и, наконец, скрылся за железными воротами.

Газик прошмыгнул под отяжелевшими проводами, словно специально укутанными почерневшими хлопьями ваты. Вдоль улицы выстроились чинары и тополя с побеленными стволами. За ними блестели оконными стеклами аккуратные домики с синими ставнями. Лениво плескалась вода в арыках, слизывая с берегов опавшие листья.

Видно, местные жители хорошо знали Серебренникова, потому что он едва успевал отвечать на приветствия.

За широкоэкранным кинотеатром свернули на одну из окраинных улочек. Здесь зелени стало меньше, и домишки пошли глинобитные.

Потом поселок оборвался.

Асфальт кончился. Газик затрясся на выбоинах, взметнул пыль. Запахло раскаленным песком.

Бородуля перестал дремать и уставился на крутой затылок майора.

«Ну, что, Бородуля, проснулся?»— начал Микаелян разговор за Серебренникова, и уже в который раз покосился на майора.

Наконец Серебренников повернулся к Бородуле.

Микаелян весь обратился в слух и даже сбавил скорость. Он вдруг вспомнил, что в хозяйственном взводе ничего не могли добиться от Бородули, говорили, что из него двух слов не вытянешь. А майор?

— Надо бы выехать пораньше,— отплевываясь, сказал Серебренников.

— Почему?— спросил Бородуля сонно.

— Пыль была бы свежее.

— А-а...

— На границе говорят: поешь ветерку с песочком— и сыт,— добавил Серебренников.

— А почему?— опять спросил Бородуля.

— Послужишь-на границе подольше — поймешь.

Бородуля вспомнил: что-то такое говорил про границу отец. Отец у него человек заслуженный, тракторист.

Ну, конечно: провожал он его на границу. Ехали они на бричке мимо скошенных лугов. На подводе лежал рюкзак. В рюкзаке сало и хлеб. Рядом дребезжал котелок с ложкой, но совету отца прикрученной к ободку медной проволокой.

Конь шел споро, и Бородуля-старший спешил выложить сыну свои наставления. Он хотел, чтобы Иван служил только на линейной заставе.

«Кто на заставе не служил — границу не видал,— говорил он.—А там, брат, такую школу пройдешь, что потом век не собьешься с пути».

Впрочем, это он тысячу раз говорил. Не только ему, сыну, всем и даже, кажется, в Харькове на областном слете механизаторов. Чудила, одним словом.

Бородуля усмехнулся и сказал:

— У меня отец тоже на границе служил.

— Давно? — поинтересовался Серебренников.

— Перед войной.

— А где, не знаете?

— На Дальневосточной.

Серебренников оживился:

— Я тоже в это время на Дальнем Востоке служил... Есть такая бухта — Находка.

— Командовали?— спросил Бородуля.

— Командовал.

— Всей бухтой?

Серебренников засмеялся.

— Да нет. Немножко поменьше. Отделением.

Бородуля недоверчиво покосился на него.

— А вы что думаете, я майором родился?— сказал Серебренников, подмигивая. — Нет, брат. Я тоже вначале срочную служил. Потом демобилизовался. Потом воевал и тоже рядовым до сорок четвертого года.

— Скажите!—Бородуле вдруг показалось, что они с майором старые приятели.

«Раскалывается!» — подумал Микаелян, включая демультипликатор.

Вскоре майор уже знал, что Иван Бородуля учился десять лет, но окончил лишь семь классов. В колхозе больше был на подсобных работах. Хотели его направить в школу механизаторов. Отказался. Почему? Да все говорили: поезжай, поезжай!— вот он и отказался: своя голова на плечах есть!.. Потом посылали на курсы садоводов, но он решил, что это бабье дело... Сватали за дочку бригадира. Хорошая девушка, между прочим. Да раз сами сватали, какой ему интерес был?..

Солнце прямым попаданием било в машину. Борта накалились так, что до них невозможно было дотронуться. Песок хрустел на зубах. Серебренников протянул водителю зеленые очки.

— Не надо, товарищ майор,— пытался возразить Микаелян.

— Берите!— приказал майор. Он зажмурился, чтобы песок не попал в глаза и спросил сердито:— А где же ваши очки?

Микаелян вздохнул:

— Они у меня, товарищ майор, не держатся.

— Вот только потеряйте эти!— пригрозил Серебренников, и Микаелян понял, что назад очки у него майор не возьмет.

Еще через полчаса въехали на заставу. Серебренников вылез из машины. Капитан Ярцев встретил его у ворот. Серебренников протянул руку.

Дежурный представился:

— Сержант Назаров.

Бородуля высунулся из кабины и, едва увидев громадную фигуру дежурного, сразу признал в нем своего бывшего командира отделения.

Серебренников стряхнул пыль, попросил Назарова принести воды.

Бородуля не торопился сходить. Микаелян сказал:

— Давай, давай, не задерживайся!