Граница

Полковник Константин Яковлевич Воронков привычным движением вскинул руку. Стрелки на светящемся циферблате показывали начало четвертого утра.

«А в Москве сейчас полночь!» — подумал он и шумно поднялся.

— Всё ясно, товарищи офицеры?

Начальник заставы капитан Демин и его заместитель по политической части лейтенант Ганиев ответили в один голос:

— Так точно, товарищ полковник!

Теперь они стояли тоже. Демин рядом с полковником, Ганиев у печки, в которой бушевало пламя. На его красивом смуглом лице выступили капельки пота.

Воронков вдруг нагнулся и подложил в печку поленья.

— Не замерзли бы...

— Для вас старались, товарищ полковник, — смутился Ганиев.

— Ну, спасибо, — усмехнулся тот. — А я грешным делом считал, что мне еще рановато на пенсию.

Он неторопливо подошел к вешалке, снял полушубок. Плотный, широкоплечий, Воронков не казался грузным. В нем угадывался человек сильный, мужественный, волевой. Простое, слегка одутловатое лицо его было непроницаемым. Ни следа волнения: сказывались привычка и характер. Офицерам передалось это спокойствие.

Они вышли проводить Воронкова к машине. В непроглядной тьме стонал и метался ветер, норовя залепить глаза увесистыми мокрыми хлопьями.

Полковник пожал офицерам руки.

— Ну, идите, идите. — И, усаживаясь в газик, сказал шоферу: — Поторопитесь.

— Домой? — спросил прикорнувший было за баранкой солдат.

— Домой, — подтвердил полковник.

— Часа через полтора будем.

— При ваших-то талантах? — подзадорил Воронков.

— Ладно, — весело ответил солдат. — Засекайте время, товарищ полковник.

Густая снежная завеса неохотно расступалась перед полосами света, бившими в одну точку из трех автомобильных фар. Водитель то и дело переключал скорости — дорога была извилистой и неровной.

Полковник набил табаком трубку. Не прикуривая, устало откинулся на сидение.

«Да, задачку задал этот Кыз-Байтал!» — подумал он про себя.

Всего несколько часов назад, а точнее в 22.00 по местному времени, на участке отряда засекли неизвестную радиостанцию. Передача велась шифром на ультракоротких волнах с перевала Кыз-Байтал, расположенного на стыке застав капитана Демина и майора Ступина.

Узнав об этом, Воронков немедленно выехал на место происшествия. Теперь он возвращался в штаб, проинструктировав начальников застав и убедившись в боевой готовности подразделений. Шоферу казалось, что он спит. На самом деле Воронков мысленно путешествовал по карте.

В районе перевала за каменистым гребнем, по которому проходила демаркационная линия, скалы обрывались под прямым углом. Дальше километра полтора шел покатый, «гофрированный» склон и снова — обрыв.

Вряд ли, — думал полковник, — кто-нибудь из-за рубежа станет взбираться сюда лишь для того, чтобы развернуть рацию. На той стороне это можно сделать в любом селении, сделать открыто, не ограничиваясь одной-двумя шифрованными фразами.

Значит, правильней всего предположить, что запеленгованный передатчик был привезен на Кыз-Байтал. Кем?! В течение дня здесь побывало множество машин. Снегопад помешал определить, останавливалась ли какая-нибудь из них на перевале. Но сколько прошло машин и какие, при некоторой сноровке можно было выяснить. А как разобраться с перехваченным кодом?

Этот же вопрос задавал себе майор государственной безопасности Безуглый.

Телефонный звонок вывел его из задумчивости.

— Майор Безуглый слушает.

— Зайдите ко мне.

Майор запер в сейф документы, положив в папку «Для доклада» один синий бланк. Этот бланк появился у него на столе спустя несколько минут после того, как замолчал неизвестный передатчик.

В кабинете своего начальника Безуглый застал в этот ночной час полковника Воронкова.

— Здравствуйте, Федор Иванович, — сказал Воронков.

— Здравия желаю! — Безуглый молча пожал руку полковнику и так же молча положил перед своим начальником бланк. Он был недоволен. Вечно эти воинские начальники торопятся. Тут мозги набекрень, а они... Вот сейчас Воронков будет спрашивать. Что отвечать?

Начальник отдела пробежал кодограмму и передал бланк Воронкову. Полковник запыхтел трубкой, углубился в чтение.

В две строки на бланке — цифры. Только цифры.

— По тому, как вы разбили их, — сказал Воронков, — нетрудно заметить, что все цифровые группы здесь разные, за исключением одной.