Пароль — «Эврика!» - [13]

— Любуюсь, — согласилась Света, а мудрости в ней сейчас было столько, что она даже ничуть не застеснялась. — Знаешь, всё живое, снег живой, и ты живой. Мы все живые. Представляешь, все! И я сижу и любуюсь этим.

— А я рассказал Игорю Рудольфовичу наш план, — сказал Костик. — Он меня очень похвалил и обещал помогать. И вот что мы теперь будем делать, слушай. Он нам поможет оформить всё это как — ну, такую программу, и написать план действий. Мы будем как особенный кружок при его кружке. И даже сможем собираться во Дворце. А ещё он сказал, что если мы в самом деле организуем что-то стоящее, то он нам поможет даже на телевидении выступить и детей собрать. Но это не сразу. Так вот. С сегодняшнего дня переходим к следующему этапу. Мы у себя дома затраты измерили, теперь будем осуществлять энергосберегающие мероприятия. И посмотрим, что выйдет. Пусть каждый делает, что он придумает, а потом мы соберем все эти методы вместе и обнаружим лучшие. Все поняла? Вот это сообщишь всем нашим. И сообщи, чтоб все записались в кружок Игорю Рудольфовичу. Это будет прикрытие нашим экспериментам. Ясно? Никто не должен знать, что мы повстанцы, и Игорь Рудольфович тоже.

— Хорошо, — сказала Света. — Есть приступать к следующему этапу! Ты прямо замечательный повстанец. У тебя это на лице написано. Папа вчера видел, как мы шли с тобой по улице, из окна машины. Он потом спросил меня: «Это что за заговорщик такой с тобой вместе шёл?»

— Заговорщик? — нахмурился Костик. — Светка, но это совсем плохо. А откуда он догадался? Он не говорил?

— Ну, не знаю, — Света пожала плечом. — Но ты же постоянно мне что-нибудь шепчешь совершенно секретное. Может, и тогда шептал. А это же видно: или люди от нечего делать вместе идут-бредут, или у них тайна какая-то особая есть.

— Так, так, так, — он вскочил со скамейки и несколько раз прошелся взад-вперёд, потом очень убеждённо произнес:

— Светка, похоже, что нам больше не придётся встречаться при свете бела дня! Это становится слишком опасно!

— Привет, а как мы тогда будем ходить в кружок? — удивилась она. — По очереди, что ли? И как же мы это будем тогда планы координировать — под покровом ночи, что ли? По простыням из окна спускаться?

— Нда, — Филимонов опять стал бродить вдоль лавочки, качал головой и цокал языком. Потом сказал:

— Ну, Воеводова, тогда нам ничего не остаётся, как пойти методом от противного! Я знаю, как пустить их по ложному следу!

— И как же?

— Когда приходит твой папа с работы?

— Ну, часов в шесть или в семь.

— Сегодня в восемь жди меня с визитом, — загадочно сказал Костик. — Только ничему не удивляйся и сохраняй конспирацию! И вот что: ты даже можешь их предупредить, что к тебе будет важный визит. И ни за что не признавайся, какой. Пускай они сами ломают головы!

— Ну ладно, а что ты задумал-то? — спросила Света.

— Увидишь. Пока! — и он решительно пошёл прочь.

Глава девятая, в которой Воеводов-папа представляет, как он стреляется с Филимоновым-папой, а Костя представляет, как он лезет в окно к Свете по верёвочной лестнице

— Мама, сегодня в восемь ко мне будет важный визит, — сказала Света.

— Это какой такой важный визит?

— Ты всё увидишь сама, — ответила Света и больше ни в чем не сознавалась. Мама в самом деле обеспокоилась и занялась приборкой квартиры. Когда пришёл папа, она его в магазин погнала:

— У нашей дочери в восемь важный визит! Но он безымянный, и я не знаю, чем его кормить. Поди и купи какой-нибудь торт! И чай в пакетиках, а то у нас кончился. И маргарин! Да, ещё, пожалуй, лук, но можно также бананы… Да, чуть не забыла, тесто!

— Я понимаю, — сказал папа. — Надо закрыть все форточки, чтобы соседи ничего не услышали. Ведь это будет очень секретный визит, как я полагаю.

И ушёл в магазин. А мама велела Свете капусту для пирога шинковать: раз уж к ней визит, то пусть она и отдувается. Света подумала, что Филимонов вполне обошелся бы без пирога и тем более без торта, но что поделаешь, пришлось заниматься кулинарией. Попутно мерила, сколько воды уходит на приготовление.

Ближе к восьми мама сказала:

— Если твой визит важный, то почему ты до сих пор ходишь в этой старой футболке? Где твоё нарядное розовое платье? Или лучше подойдёт строгое, зелёное?

Пришлось надевать платье. Нет, это было какое-то сущее мучение. Правда, торт папа купил симпатичный, и ради этого можно было и пострадать.

Ровно в восемь часов раздался звонок. Папа пошёл открыть. На пороге стоял Филимонов, тоже с тортом в руках. Он сказал:

— Здравствуйте. Я Константин, — и протянул руку. Папа почтительно пожал её и ответил:

— Юрий Борисович. Проходите, пожалуйста.

Филимонов вошёл и стал раздеваться. Рубашка на нём была белая, а брюки, пиджак и галстук — синие и гораздо более глаженые, чем когда он на Яшку впечатление производил. Но на восьмиклассника он на этот раз нисколько не выглядел, потому что физиономия у него была слишком розовая, а уши прямо-таки красные, да и вообще он был какой-то не очень уверенный. Света молчала, потому что ей надо было сохранять конспирацию, но она пока не знала, в какую сторону её сохранять и что всё это значит. Только бы он не начал игрушечный сотовый доставать или объявлять, что он прилетел с планеты красных марсиан! Этому бы папа навряд ли поверил.