Пароль «Аврора» - [39]

Кирилл проглотил обезболивающее. Прислушался – за дверью тихо. На всякий случай еще раз проверил, надежно ли закрылся. И извлек из аптечки пробирку с нижегородским порошком. Вытряхнул в пустую ампулу крупинку порошка, разбавил дистилированной водой. Наполнил смесью шприц.

Никому в Бункере Кирилл не рассказывал о том, что продолжает начатый Ларой эксперимент, и, за неимением других подопытных, ставит его на себе. Результаты он фиксировал, просто записывая цифры – сколько «лишнего» времени находился сегодня на поверхности. Другого способа убедить Вадима Александровича в своей правоте так и не придумал. Регулярно, вечер за вечером, вводил себе препарат, а перед восходом поднимался на поверхность, с каждым разом задерживаясь наверху все дольше.

Кирилл научился незаметно проскальзывать к люку. Записи с внешних камер убирал, вдруг кому-нибудь придет в голову проверить. В том, что Вадим Александрович, узнав об «издевательстве над организмом», это самое «издевательство» немедленно прекратит, Кирилл не сомневался. А опыт необходимо было продолжать! Как известно, лучший способ убедить оппонента в своей правоте – наглядная демонстрация результата. Кирилл еще и поэтому с такой готовностью рванул за Германом: уж у адаптов ему никто не будет мешать! Кто бы знал, где в итоге окажется. Здесь и ночью-то на улицу не выйти – охраняют, а уж на восходе выбираться вовсе немыслимо… Жаль. Интересно, как далеко он продвинулся? Записи в блокноте обрывались на цифре 35. Тридцать пять минут – без комбеза, под встающим солнцем, и хоть бы хны! Вадима эта цифра вряд ли убедит, несерьезная, но сам-то Кирилл уверен, что тридцать пять минут – далеко не предел… Ай, блин! Убирая аптечку, он неловко повернулся и задел спиной стену. Больно-то как.

Отпер дверь. Быстро прошел в спальню и лег в кровать, на живот.

Стелла немедленно появилась на пороге. Медовым голосом, который Кирилл начинал ненавидеть, пропела:

– Сладенький, принести что-нибудь? Покушать, может?

От слова «сладенький» его давно подташнивало. С трудом подавив желание выругаться – приходилось по нескольку раз напоминать себе, что Стелла в его бедах не виновата, – Кирилл отрезал:

– Нет! Не мешай. Я спать хочу.

– Все-все, не мешаю. – Стелла, обдав Кирилла знакомым, тяжелым и волнующим запахом духов, прошла мимо кровати к окну. – Сейчас, ставенки закрою…

Если попробует сесть рядом, – подумал Кирилл, – столкну! Не удержусь.

Должно быть, Стелла это поняла. Нерешительно помялась возле кровати, но садиться не стала. Пробормотала: «хорошего отдыха» и вышла.

Скоро начали действовать таблетки. Кирилл перестал чувствовать боль, остались только гадкие пульсирующие толчки. Он уснул.

***

Снилось приятное: Лара, жонглирующая снежинками.

Подраставший уже после того, как все случилось, Кирилл не помнил настоящего снега. Но в канун Нового года они с Олегом и Дашей, под руководством Любови Леонидовны, вырезали эти незамысловатые украшения из круглых лабораторных фильтров, а потом расклеивали на стенах в столовой.

Снежинки, порхающие вокруг Лары, напоминали те, вырезанные, но были настоящими. Искристо переливающимися всеми цветами радуги, хрупкими и прохладными. Они то кружились над головой Лары в счастливом хороводе, то вдруг разлетались, окутывая ее фигуру нежным облаком. А потом, повинуясь Лариной улыбке, устремились к Кириллу. Ложились на саднящую спину и добрым холодком вытягивали боль…

Это было приятно. Кирилл улыбался Ларе. Протянул к ней руки… и проснулся.

Отпрянул. Возле кровати, на коленях, стояла его размалеванная тюремщица. В одной руке она держала тарелку с грязно-зеленой кашицей, а другую, вздрогнув, отдернула – простыню усеяла россыпь капель.

Кирилл почувствовал, что футболка на спине задрана. Первым желанием было выбить миску у Стеллы из рук.

– А ну, отвали! – Он едва удержал занесенный кулак.

Стелла торопливо поставила миску на пол. Мелко перебирая коленями, отползла назад.

Это суетливо-рабское движение и перепуганный взгляд Кирилла отрезвили. Он вдруг почувствовал себя Толяном. По тому, как жарко стало щекам, понял, что еще не разучился краснеть. Неловко пробормотал:

– Извини.

Стелла, помедлив, кивнула. А Кирилл, прислушавшись к себе, с изумлением понял, что в тех местах, где девушка успела к нему прикоснуться, спина уже не болит. И это не действие принятого лекарства, прохладная кашица вытесняет боль в точности, как волшебные снежинки.

– Что это?

Стелла поджала губы.

– Водички тебе принесла. Попей. – И выразительно обвела рукой помещение.

Удивленный Кирилл повторно заглянул в миску. Находящаяся в ней зеленая кашица «водичку» никоим образом не напоминала. Да и пить из такого сосуда было бы по меньшей мере странно… От внезапного и очевидного обмана он поначалу смешался. Потом сообразил, что ответ дали не ему. Глубокомысленно протянул:

– А-а.

– Попей, – с нажимом повторила Стелла.

Приторная сладость из ее тона исчезла. И взгляд, которым смотрела сейчас на Кирилла, разительно изменился – прежняя наигранно-чувственная влажность из него ушла. Рядом сидела не кукла для утех, а обыкновенная девушка-адаптка. Которая – Кирилл вдруг ясно, до укола в сердце, это понял, – хорошо знала, что такое боль от плети.