Парламентская Фронда: Франция, 1643–1653 - [99]

В ходе переговоров у парламента было еще одно средство давления, которым он, хотя и не сразу, воспользовался: отмена своей властью отдельных налогов при составлении нового «тарифа». Вся эта работа, ради которой только и была продлена его сессия, была оставлена после того как судьи бросили свой вызов Мазарини, и в сентябре еще не было принято ни одного решения. Между тем народ не желал платить ничего.

26 сентября в Ратушу явился мэтр Жан Кулле, откупщик сбора с пригоняемого в Париж скота (pied fourché) и сообщил, что он несет большие убытки: ему удается взимать лишь немногие суммы «из-за мятежей и нападений на его служащих», чему способствует отсутствие «тарифа», а пока большинство его бюро закрыто.

В тот же день магистратам пришлось выслушать и жалобу двух откупщиков сбора со ввоза местного вина, тоже сетовавших на то, что отсутствие «тарифа» стало причиной «насилий, ежедневно совершаемых толпами в 300–400 человек, которые заставляют пропускать бесплатно все, что им угодно», в ночь на 25 сентября были даже взломаны ворота Пон-дю-Кальвэр (квартал Марэ) и через них ввозят вино без уплаты пошлины. Поэтому откупщики заявили, что они прекращают выплаты по ассигнованным на их откуп рентам ратуши, просят быстро навести порядок и обеспечить безопасность их служащих[584].

Терпевшая убытки от такого беспорядка и вообще от длительного отсутствия двора в столице купеческая верхушка начинает выражать недовольство парламентом, сомневаясь в его способности взять ситуацию под контроль. 2 октября Дюбюиссон-Обнэ внес в свой дневник запись о состоявшемся тайном собрании администраторов (gardes) Шести Гильдий, где говорилось, что нужно послать депутацию к королю «и заверить его, что они не замешаны ни в чем том противном королевской службе, что уже произошло и происходит ныне»[585]. Мазарини также пишет в своем блокноте: «Богатые буржуа резко высказываются против парламента», особенно отмечая преданность двору всех купцов, бывших его поставщиками[586].

2 октября парламент начал, наконец, принимать решения по «тарифу». Возвращаясь к своей роли защитника народных интересов, он отменил взимание сборов за пригон скота, которое, как мы видели, и так уже было сорвано парижанами. Предлогом для отмены было то, что учредивший этот откуп королевский акт не был верифицирован в парламенте, но лишь прошел регистрацию в Налоговой палате. Правительство восприняло этот жест как многозначительный вызов: парламент не счел нужным обратиться с соответствующей просьбой к королеве, проявив нелояльность в момент, когда еще шли переговоры и как бы действовало негласное перемирие.

Но просто кассировать дерзкое постановление было рискованно. При завершении конференции, 4 октября правительственная сторона выразила согласие с тем, чтобы сборы по «тарифу» ежегодно сокращались на 500 тыс. л. (включая сюда уже произведенное парламентом урезание), а распределение этой скидки оставалось бы во власти парламентариев.

Намеченный королевой срок завершения работ парламента оказался нереальным, и его пришлось продлять. За неделю парламентарии успели только вчерне рассмотреть статьи ПСЛ вместе с резолюциями регентши (за исключением оставленной напоследок статьи об «общей безопасности»).

А между тем толпы вокруг Дворца Правосудия все росли, люди ждали отмены поборов по «тарифу», и 12 октября дело дошло до тревожного инцидента.

После того как прозаседавший до вечера парламент не смог принять никакого решения по злободневному вопросу о снижении сборов с ввозимого в Париж вина, «наполнившие дворец виноградари, лодочники и возчики, не ввозившие вино в городские предместья в ожидании нового регламента, стали сильно шуметь, оскорбляли господ судей и клялись, что если те не примут желаемое постановление, они сами его примут»[587]. Затем толпа напала на коляску купеческого старшины Леферона (заседавшего в парламенте в качестве президента одной из апелляционных палат), и главе города пришлось спасаться бегством; горожане угрожали разграбить его дом, и напуганный Леферон велел на всякий случай вынести из него ценные вещи.

В парламенте снова стала проявляться склонность к умеренности. Все были согласны в необходимости уступить народу, отменив ряд пошлин, примерно на 58 су с мюида (274 литра) ввозимого в столицу вина, но когда 13 октября парламентариям предстояло решать, отменить ли эти поборы немедленно собственным постановлением, как было сделано 2 октября со сбором с пригона скота (так предлагал Бруссель) или вначале испросить на то разрешение королевы, большинством голосов было одобрено это последнее мнение: по прикидкам получалось, что после этой отмены будет превышен оговоренный правительством лимит сокращений в 500 тыс. л. в год.

Встревоженная нападением на главу парижского муниципалитета, королева сама вызвала в Сен-Жермен делегацию парламента на вечер 13 октября. Регентша согласилась увеличить лимит сокращений до 1,2 млн л. и продлила парламентскую сессию до 15 октября, но решительно отказалась издать отдельную декларацию о сокращении пошлин со ввоза вина, разумно рассудив, что после этого придется издавать аналогичные декларации по другим налогам. Парламентариям приходилось выбирать: либо не принимать никаких частных решений, пока не будет выработано общее решение по всему «тарифу» (и тем провоцировать новые волнения), либо все же взять инициативу на себя и отменять налоги поодиночке, своей властью.