Парламентская Фронда: Франция, 1643–1653 - [50]

Тем не менее в начале 1648 г. положение Неаполитанской республики выглядело вполне перспективным: 6 января 1648 г. баронская армия, блокировавшая подвоз продовольствия в Неаполь и со всех сторон теснимая крестьянскими отрядами, была вынуждена отступить из своего лагеря, — теперь снабжение столицы припасами было гарантировано. Казалось, что война в Южной Италии будет продолжаться еще долго. Мазарини сделал на это ставку в своей дипломатической игре. Ему суждено было просчитаться.

А во Франции в 1646–1647 гг. правительство продолжало изыскивать все новые способы взимания денег с подданных. Как мы уже упоминали, в октябре 1646 г. простым решением финансовой секции Государственного совета было постановлено ввести новый сбор («тариф») со всех ввозимых в Париж товаров, заменив им принудительное распространение рент среди зажиточных горожан. Подать взималась в размере от 8 до 15 су с повозки. Правительство распорядилось собирать ее сразу, не дожидаясь регистрации в одном из верховных судов. Решение, конечно, не случайно было принято во время парламентских каникул. Все же вакационная палата парламента заявила свой протест, и тогда был срочно составлен соответствующий эдикт, зарегистрированный 15 декабря, но не в парламенте, а в Налоговой палате, с поправкой об исключении из обложения продуктов, ввозимых владельцами имений для собственного потребления.

Вернувшийся после каникул парламент вначале вяло втягивался в новый конфликт. Даже коронные магистраты разошлись во мнениях: Талон стоял за изъявление недовольства, тогда как генеральный прокурор Мельян полагал, что для этого нет оснований. Больше всего парламентариев задевала, конечно, попытка правительства обойти их в столь важном для всех парижан вопросе, обратись в другой верховный трибунал. Благодаря давлению младших палат было все же решено заявить правительству свои претензии. Начались затяжные переговоры депутатов парламента с Сегье, причем на первых порах речь шла о юридических тонкостях: какие пункты эдикта о «тарифе» относятся к домениальным сборам (неоспоримая сфера компетенции парламента), а какие — к чисто налоговой сфере. Правительство доказывало, что поскольку «тариф» учрежден лишь на время, до окончания войны, то речь идет о налогах, aides (в буквальном смысле, «помощи»), а это дело Налоговой палаты: так было решено по эдикту 1569 г., зарегистрированному в Парижском парламенте. Парламентарии отвергли такое разделение полномочий, оно было для них невыгодным. 9 апреля президент Лекуанье прямо разъяснил это канцлеру: в 1569 г. домениальные доходы были большими, а налоги маленькими, сейчас же весь домен заложен и налоги стали основной статьей доходов, отдать ведение ими Налоговой палате для парламента значит уступить ей первое место, т. е. «изменить древний порядок управления государством»; пусть Налоговая палата судит споры по налогообложению, но верифицировать все финансовые эдикты должен парламент, ибо ему принадлежит в Париже «ведение полицией», а значит ему и ведать, смогут ли парижане вынести новый побор или он приведет к мятежу[296].

Целый год правительство тянуло время (а «тариф» уже взимался), обещая представить в парламент даже не эдикт о «тарифе», а некую декларацию о гарантиях прав палаты, которая устроила бы парламентариев. В августе 1647 г. парламент принялся обсуждать вопрос о «тарифе» на общем собрании, и все склонялись к тому, чтобы представить ремонстрации, а тем временем запретить исполнение эдикта. Талон в частной беседе посоветовал Мазарини не раздражать парламентариев: если в Париже дела обстоят еще благополучно, то провинция доведена до крайности, и если парламент запретит взимать какие-либо налоги, этот запрет будет соблюдаться[297].

Тогда д'Эмери (кстати, надо сказать, что с 18 июля 1647 г., после отстранения Лебайеля и д'Аво, он из генерального контролера стал единоличным сюринтендантом финансов — какой взлет для сына купца-итальянца Микеле Партичелли!) — итак, д'Эмери решил провести обходный маневр, заменить «тариф» рядом новых финансовых эдиктов такого характера, чтобы парламент предпочел вместо их верификации сам вернуться к «тарифу». 2 сентября эдикт о «тарифе» был отменен, и в парламент были представлены четыре новых эдикта.

Первым из них Талон называет эдикт о создании не только в Париже, но и во всем королевстве новых должностей «контролеров мер и весов», которым все купцы и ремесленники должны были бы платить ежегодный взнос от 15 до 75 л. в зависимости от своих возможностей. Второй эдикт расширял права чрезвычайной военной юстиции («маршальских прево») за особый сбор с них. Третий удваивал штаты королевского превотства Шатле, вводя в нем второй «семестр». Четвертый предлагал создать новые ренты для принудительного распространения среди зажиточных парижан (см. выше).

Согласно версии, восходящей к уже упоминавшемуся памфлету «История нашего времени», парламент решительно отверг все эти эдикты и вернулся к «тарифу», утвердив его со смягчающими поправками сроком не более чем на два года; апологет парламента, памфлетист (возможно, по неосведомленности) преувеличивал его непоколебимость в защите народных интересов