Парламентская Фронда: Франция, 1643–1653 - [47]
Разумеется, Мазарини никогда не хотел полной победы Карла I, установления в Англии сильной абсолютной монархии. В письме Карлу I от 5 сентября 1643 г. он заверял, что Франция желает, чтобы между английским королем и его подданными «возродились послушание детей и любовь к ним отца», — иными словами, примирение мыслилось на основе взаимны: уступок[278]. И еще в инструкциях французскому резиденту в Англии де Сабрану от 29 апреля 1644 г. правительство обращало его внимание на то, что Франция, хотя и поддерживав Карла I, вовсе не заинтересована в чрезмерном расширении его власти после победы, в отказе от ограничивающих её обычаев[279].
Но это писалось еще до решающих побед революционно армии при Марстон-Муре и Нэзби. К 1646 г. стало ясно, что лучшее, на что может рассчитывать Карл I — сохранить для себя трон в качестве фигуранта, формального главы государств без фактической власти. В задачи Белльевра входило осложнит внутреннюю ситуацию в Англии, играя на противоречиях между пресвитерианским парламентом, индепендентским руководством армии и шотландцами — и в то же время склонять Карла на любые уступки, лишь бы удержаться на троне, утешая его тем, что в будущем, при благоприятных обстоятельствах, он мог бы взять эти уступки обратно.
Перед отъездом посол получил инструкции не только от своего правительства, но и от Генриетты-Марии, и они были для него формально равно обязательны[280]. Вся переписка между Белльевром и Мазарини была рассчитана на показ английской королеве[281].
Это требует от историка дипломатии осторожности при комментировании этих документов. В целом интересы правительства Мазарини и Генриетты-Марии совпадали, хотя некоторая разница была в тактике. В инструкциях королевы подчеркивалось: «Совершенно необходимо ясно дать понять всем участникам, что в случае если Франция не добьется успеха в своем посредничестве… она открыто выступит на стороне короля в союзе с Шотландией»[282]. Мазарини высказывался более обтекаемо: если одна из борющихся партий захочет опереться на Францию, то посол мог бы «с должной умеренностью… произнести слова, способные устрашить противную сторону»[283]. Если же и шотландцы, и все англичане окажутся едины в своей враждебности к королю, то посол ни в коем случае не должен создавать впечатление, что Франция могла бы выступить в защиту Карла I ни теперь, «ни после заключения мира», ибо «было бы весьма неблагоразумно угрожать тем, кому мы сейчас не можем причинить зла».
Тем не менее Б.Ф. Поршнев полагал, что Мазарини был склонен после заключения мира даже без союзников предпринять интервенцию в революционную Англию; что имея в виду эту цель, он с 1645 г. начал форсировать заключение мира в Германии, идя на всяческие уступки и фактически упустив плоды всех побед. Он счел доказательством таких намерений одно место из письма Мазарини к Белльевру от 10 декабря 1646 г. Министр поручал послу заверить все еще колеблющихся шотландцев в том, что «после заключения общего мира (накануне чего мы, слава Богу, находимся) Франция выскажется в пользу короля Великобритании; а также в том, что тогда, если и не удастся заставить шотландцев [тоже] выступить в его (Карла I. — В.М.) защиту, т. е. если Франции [придется] выступить одной, то и к этому их в-ва будут расположены, если только очевиди предстанет возможность его восстановить»[284].
Конец этой фразы дан в переводе Б. Ф. Поршнева, который при проверке по оригиналу оказался неверным. В действительности здесь речь идет уже не о будущем, а о настоящем. Следует читать: «…а также в том, что и теперь, если для того, что шотландцы высказались в пользу короля, недостает лишь такого же заявления Франции, то и к этому их в-ва были бы склонны, если бы была очевидной [возможность] восстановления короля»[285]. Характерный трюк Мазарини-дипломата: вялый конец фразы ставит под сомнение ее энергичное начало. На будущее когда наступит общий мир, можно обещать что угодно, в настоящем от прямой поддержки Карла I Франция все-таки воздерживается под предлогом, что возможность его реставрации не очевидна. А разве после заключения мира она будет, очевидной?
Правда, в нашем переводе слово «возможность» не случайно стоит в квадратных скобках. Дело в том, что в оригинале вместо него стоит совсем другое слово: «полезность» (l'utilit). Усомниться в полезности реставрации короля?! Издававший письмо по копии, снятой с петербургского оригинала, А. Шерэль предположил здесь ошибку копииста и поставил «possibili» («возможность»)[286].
Видимо, с ним надо согласиться: в письме, с которым должна была ознакомиться Генриетта-Мария, сомневаться в полезности реставрации ее супруга было немыслимо.
Впрочем, до мира было еще далеко, и у нас нет основания верить данному заявлению Мазарини больше, чем другой фразе, содержащейся в его почти одновременном письме французскому послу в Голландии Брассе от 21 декабря 1646 г. т. е. в документе, не предназначенном для глаз английской ко левы. Кардинал пишет: «Истина состоит в том, что мы не будем, думать ни о чем подобном (выше обсуждался вопрос о посылке французских войск в Англию. —
