Парламентская Фронда: Франция, 1643–1653 - [38]
Наибольшее впечатление в 1643 г. произвело восстание «кроканов» в Руэрге, протекавшее в формах, характерных для спонтанных сельских войн, с созданием крестьянских армий на базе объединения отрядов из соседних приходов[210]. События разворачивались вокруг небольшого провинциального центра Вильфранш-де-Руэрг; в начале июня 1643 г. крестьянские отряды взяли его с помощью местного плебса и заставили интенданта пойти на уступки в вопросе о талье. Лишь к началу октября специально присланным правительственным войскам удалось подавить восстание.
При всей локальности движения (конечно, несравнимого по размаху с восстанием «кроканов» юго-западной Франции в 1636–1637 гг. или нормандским восстанием «Босоногих» 1639 г.) оно сильно влияло на настроения крестьян соседних областей — Керси, Лангедока, Южной Оверни. О нем счел нужным подробно рассказать в своей многотомной «Истории» В. Сири, оценивший общую численность крестьянских отрядов в 10 тыс. человек, при которых была даже одна пушка, примененная при штурме Вильфранша[211]. Оно беспокоило самого Мазарини, который в ряде своих писем августа — октября 1643 г. требовал поскорее покончить с «кроканами» и в то же время настаивал, чтобы репрессии касались лично зачинщиков и не приводили к разорению крестьянского имущества: «Пусть их имущества щадят, дабы они могли уплатить королю назначенный налог», — а для того правительственные войска «должны соблюдать величайший порядок и быть как можно менее в тягость народу». В подобной мягкости, указывает кардинал, «заинтересованы и финансисты (partisans), — иначе они не смогут получить то, что им причитается»[212]. Правительство понимало, что уровень налогообложения крестьянства находится на грани его возможностей…
Уже 3 июля 1643 г. была принята одобренная Узким советом королевская декларация о снижении запроса по талье на 1644 г. на 10 млн л., т. е. примерно на 20 %. Было отменено еще несколько малосущественных сборов, в частности прощены недоимки по сборам с зажиточных горожан, которые должны были в принудительном порядке приобрести ренты, ассигнованные именно на талью (что также свидетельствует о желании разгрузить фонд этого налога).
Все же прочие сборы, как было сказано в декларации, король против своего желания оставил в силе, ввиду продолжения войны. Декларация была зарегистрирована вначале в Налоговой палате (30 июля), а затем в Парижском парламенте (3 сентября, на другой день после неожиданного ареста Бофора); в обоих случаях не было сделано никаких возражений[213].
Сокращение тальи на будущее само по себе было, конечно, очень существенным — но не забудем, что это была скидка с исключительно высокого уровня сбора, назначенного на 1643 г. Сам по себе этот уровень пересмотрен не был; не были также прощены и недоимки по талье, с особым усердием собиравшиеся в свою пользу местными финансовыми оффисье и откупщиками-контрактантами. Как упоминалось выше, та же декларация успокоила финансистов, отменив только что учрежденную Палату правосудия (за эту отмену они были затем обложены специальными таксами, но таково было уже привычное для них решение вопроса). Крестьяне же могли ощутить сделанное им облегчение не раньше следующего года, и их волнения продолжались.
Еще в декабре 1643 г. губернатор Оверни маршал Оноре де Шон писал Сегье из Иссуара: «В горных приходах элекций Клермон, Бриуд, Орийяк и др. открыто говорят, что король отменил сбор на солдатские постои (subsistance) и убавил талью. Повсюду возгораются волнения… Даже кюре говорят прямо на ярмарках и в своих проповедях, что больше не нужно платить ни сборов на постои, ни недоимок по талье…»[214], 11 февраля 1644 г. Государственному совету пришлось поручить интенданту Оверни де Сэву набрать роту из 40 пехотинцев специально для размещения ее на постой в тех приходах Оверни, которые отказываются платить талью[215].
В первый год регентства Парижский парламент, как и другие столичные палаты, вел себя лояльно по отношению к правительству. То же следует сказать в целом и о провинциальных судейских палатах, за исключением одной — заседавшего в Тулузе парламента Лангедока. Уже 8 июня 1643 г. Тулузский парламент постановил не исполнять новых фискальных эдиктов, если они не были в нем зарегистрированы. Речь шла о некоторых подтвердительных сборах, взимавшихся в связи с началом нового царствования — но, конечно, жители Лангедока поняли это решение расширительно, в том смысле, что оно распространяется на все сборы, кроме тальи[216]. Жалуясь на постановление, интендант Боске писал Сегье из Монпелье 22 июня: «Невозможно разубедить народ в том, что в силу этого решения он вправе платить одну лишь старую королевскую талью, а все чрезвычайные комиссии, включая и интендантские, отныне отменяются, и не нужно признавать ничьих приказов, кроме распоряжений парламента»[217]. А в местечках, пограничных с объятым восстанием Руэргом, отказывались платить даже талью: «Возбужденные жители говорят, что Тулузский парламент запретил платить талью, и от имени капитана Лафурша, одного из вождей мятежников в Руэрге (очевидно, прозвище-псевдоним: «la fourche» — «вилы». —
