Парламентская Фронда: Франция, 1643–1653 - [116]
Прибыл бывший капитан королевских мушкетеров де Тревиль, «который по дороге убеждал крестьян гнать в Париж их коров, баранов и прочую живность»[665]. И действительно, в этот день в Париж пригнали большое стадо в 1.200 быков из Пуасси: факт тем более значимый, что Пуасси — важнейший рынок снабжения столицы мясом — находился за Сен-Жерменом, совсем рядом с ним, стадо пришлось гнать в обход, и всё же королевские войска не смогли этому воспрепятствовать.
С утра три роты парижской кавалерии совершили вылазку через ворота Сент-Антуан и вернулись, захватив несколько пленных из числа немецких наемников.
Финансовое положение Парижа также выглядело перспективным. Всё новые корпорации охотно подписывались на нужды обороны, и Военный совет счел возможным определить жалованье каждому пехотинцу в 12 су в день (напомним, что расквартированным в предместьях Руана солдатам полка Гастона полагалось только 2 су и они добивались платежа 8 су), а каждому всаднику 2 л. (40 су) в день.
Особенно разительные примеры жертвенности (к сожалению, не подтверждаемые другими источниками) приводятся в письме бранденбургского резидента Викфора от 15 января. Он пишет, что 9 января три нотариуса (имена названы, было бы интересно проверить это сообщение по нотариальным минутам Национального архива) сообщили, что некие лица предлагают дать в долг парламенту 1 млн л., если парламент согласится вернуть этот долг сразу после прекращения волнений; предложение было принято, и уже на другой день деньги были в ратуше. (Если бы дело было так, утвержденный утром 9 января план парламентского займа на 350 тыс. л. был бы перевыполнен в первый же день!)
Далее Викфор сообщает, что 10 января торговцы лошадьми, желая показать свое рвение к общему делу, предложили парламенту 1 тыс. лошадей по умеренным ценам, с оплатой после заключения мира с Испанией; после полученного согласия менее чем через два часа лошади были предоставлены[666].
И бывают же слухи! На самом деле 12 января ратуша предписала всем лошадникам каждое утро являться со своими лошадьми к дому Деланд-Пэйана и продавать ему их для парижской армии за ту цену, какую тот сочтет разумной (как бывший кавалерист он в этом разбирался), в противном случае кони будут просто конфискованы[667].
Вообще от выдвинутого парламентом 9 января принципа: «Никакой принудительности!» очень скоро пришлось отказаться, когда дело дошло до создания профессиональной и высокооплачиваемой армии. Уже 11 января ратуша приняла решение об обязательном наборе пехотинцев и всадников; если домовладельцы предпочитали откупаться от этой повинности деньгами, они должны были выплатить 30 л. за пехотинца и 150 л. за всадника.
Продовольственную ситуацию можно было считать хотя и серьезной, но все же контролируемой. Правда, в первые три дня на Главном рынке цены на сетье (156 литров) пшеницы высшего качества выросли вдвое: с 15 л. 6 января до 30 л. 9 января. Соответственно должны были вырасти и цены на рожь, зерно бедняков (к сожалению, данные на 9 января отсутствуют). Легко представить себе нервное состояние парижского плебса в тот день 9 января, когда он заставил ратушу заключить союз с парламентом.
Но 11 января на первом же заседании Военный совет решил сосредоточить все запасы зерна в галереях Лувра и продавать его по фиксированным ценам: пшеницу по 16 л. за сетье, рожь по 9 л. К тому же были отменены все пошлины со ввоза в Париж продовольствия. Благодаря этим акциям цены удалось временно сбить: 13 января максимальная цена сетье пшеницы упала до 22 л. (менее намеченного), а ржи составляла 9 л. (согласно таксе; до начала кризиса, 2 января, максимальная цена сетье ржи составляла 6,5 л.)[668].
Поставленный перед угрозой голода парижский плебс стал проявлять желание проверить, не слишком ли полны амбары больших монастырей. И января монахи приората Сен-Мартен-де-Шан просили ратушу защитить их от опасности погрома. Власти приняли энергичные меры, чтобы погасить этот очаг социальной напряженности. В крупнейшие монастыри были посланы уполномоченные от ратуши и парламента, которые произвели там тщательные обыски. В Сен-Мартен-де-Шан было найдено 100 мюидов зерна, оружие на 8 тыс. человек, 15 конных и 110 ручных мельниц; в Сен-Лазаре (конгрегация Венсана де Поля) — 150 мюидов зерна и муки, в Сен-Жермен-де-Пре — 200 мюидов зерна, 20 конных и 100 ручных мельниц. Зерно было пущено на продажу, оружие изъято, мельницы секвестрованы на время войны и распределены по частным домам, где их использование было взято под контроль[669].
12 января начался обстрел Бастилии из подготовленных к бою пушек, взятых парижанами в Арсенале. Бомбардировка была скорее символической, артиллерия Бастилии не отвечала. Комендант по протекции, брат «отца Жозефа» не был отважным воином; блокированный со своим гарнизоном в два десятка человек, лишенный подвоза продовольствия, он пребывал в растерянности, как, впрочем, и все командование королевской армии.
Конде в эти дни перенес свой штаб в Сен-Дени, вознамерившись бомбардировать Париж, внезапно овладев высотами Монмартра (из этой попытки ничего не вышло); на судьбу Бастилии махнули рукой. Дю Трамбле обещал сдать крепость к 14 января, если не получит помощи, но не смог выдержать даже два дня. Сдача произошла в полдень, 13 января, после возобновления канонады.
