Париж — веселый город. Мальчик и небо. Конец фильма - [27]
— Будет дождь, — сказал Файт. Он сдвинул брови. — Пока идем гулять.
Мы молча спустились к набережной.
— А знаешь, где я сегодня был на рассвете? — спросил меня Файт.
— Где?
— На улице Санте. Смотрел, как казнят Горгулова.
— Да, правда… его сегодня казнили. Но зачем ты пошел?
— Так, под настроение. Днем — на похоронах, утром — на казни. А думаешь, страшно? Ничего подобного! Было почти совсем темно. Все казалось тенями. Когда его голова упала в ящик с опилками, мне хотелось сказать: «Уже? Всё?» Казалось, чего-то недопоказали. Меня больше поразило количество женщин. Было масса женщин. Многие были в бальных платьях, они приехали прямо с вечера и из ночных ресторанов. Мужчины во фраках старались смотреть в сторону. А женщины — нет: прямо на эшафот. — Он добавил, помолчав: — Я пошел ради сильных ощущений. Но, признаться, просто очень хотелось спать. Кстати… — он протянул руку, — накрапывает дождь. Идем, я тебя провожу.
Мы повернули и быстро пошли к Сент-Андре де-Зар. Дождь пошел тяжелый и крупный.
— Спрячемся здесь, — сказала я, вбегая в какую-то дверь.
— А знаешь, — заметил Файт задумчиво, — это очень жалко, что дождь.
— Почему жалко?
— Потому что моя спальня не приспособлена для дождя.
— Какая еще спальня?
— Вот погоди: пройдет дождик, и я тебе покажу. Это недалеко от тебя.
Дождь скоро кончился. Файт повел меня на авеню Бретей.
— Вот, — сказал он, садясь на скамейку в сквере, — здесь я сплю уже три дня.
— Файт, ты что-то врешь. Что это еще?
— Нет, не вру. Но смотри, какая прелесть! Молодые каштаны, аккуратные газоны. И главное… эти дома. Я высчитал, что здесь примерно сто двадцать пять пустых квартир. А многие из них меблированы. И вот, прежде чем заснуть, я лежу, смотрю в звездное небо и думаю: «Сколько мягких пустых кроватей! Сколько белых ванн! Сколько тихих больших комнат! А я здесь один, и вокруг меня никого нет, только пустые дома и деревья». Вчера я проснулся оттого, что меня в бок толкнул ажан. Я вскочил и улыбнулся, как дурак. Но ажан мне испортил сон. Вот я и пошел на Горгулова.
— Но почему ты не у Лаверна? — спросила я, еще не веря.
— Вернулась Берта, та девчонка. Ну, ты понимаешь, что они меня вытурили в два счета. Я, правда, просился на чердак или на кухню. Но этот идиот сказал: «Нет, пожалуйста, убирайся. Ты нам будешь мешать!»
— Но ты мог бы пойти к кому-нибудь из знакомых, к Эдди, например?
— Э, черт с ним. Мне надоело просить убежища. Днем я моюсь и отсыпаюсь у Лаверна. Правда, в первый вечер я зашел в ночлежку, где стоит франк и где спят, положив голову на веревку. Но вонища ужасная. Я сообразил, что за франк могу пойти в «Куполь», взять стакан кофе и сидеть всю ночь. Я так и сделал. Но потом решил, что все же экономней авеню Бретей. Жалко только, что сегодня сыро.
— Не сыро, — сказала я вне себя, — а вот опять дождь накрапывает. Ты не можешь здесь спать сегодня. Надо что-нибудь придумать.
Файт поднял воротник и положил руки в карманы.
— Придется идти в ночлежку, а франка жалко.
— Слушай, — сказала я решительно, и даже кровь застучала у меня в висках, — идем ко мне.
Он посмотрел на меня удивленно:
— К тебе?
— Да, ко мне. Я постелю тебе на полу. Жалко, что вынесли кровать Дайны, но ты и на полу…
— Однако, — сказал Файт не без грусти, — я хорошо себя зарекомендовал. Ну что ж, ладно!
На лестнице нас встретили мои соседи-студенты. Они посмотрели нам вслед и улыбнулись. В этот вечер они не завели патефона.
Я положила верхний тюфяк на пол.
— Дай мне подушку, и все! — сказал Файт. — Высплюсь и так.
Я погасила свет. Он лег. Я разделась в темноте и быстро легла. Дождь стучал неровно, то бойко, то совсем тихо. Я не спала. Я знала, что и Файт не спит.
Прошел час.
— Жанин, — сказал он вдруг громким шепотом.
— Что? — сказала я, чувствуя, что черная комната и неясный прямоугольник окна пошли кругом.
— Можно открыть окно, Жанин?
— Окно… Зачем? Ведь ливень.
— Я привык спать на свежем воздухе. Мне душно, — сказал Файт.
— Ну, открой.
Он встал, приоткрыл окно, затем снова лег и притворился спящим.
В общем все складывалось хорошо. В советском полпредстве мне обещали продлить паспорт и все оформить к первому сентября. Деньги были обещаны. Несколько вещей куплено. В Москве меня ждали с нетерпением. И все же я себе не отдавала отчета, что со мной будет, куда я еду. Просыпаясь по утрам, я думала: «Этого не может быть, что я уезжаю. Сегодня днем случится что-то такое, что сразу все изменит». Но ничего не случалось. На другой день после памятной ночи, которую Файт провел у меня, Берта снова ушла от Лаверна, украв у него новую пижаму и семьдесят франков, — и Файт вернулся на свой диван.
Несколько дней спустя я получила открытку из Гавра, от Эдди Уолтера. Он писал мне, что через час садится на пароход, и извинился, что не смог зайти перед отъездом. Я вздохнула. Тоже уехал.
Однажды, в серенький вечер, мадам Бертело сообщила мне, что какая-то девица ожидает меня. Это была Колетт Берси. Я с трудом узнала Колетт в этой бледной, усталой женщине. Мы крепко поцеловались.
— Ну, как живешь, Колетт? Как работаешь?
— Я больше не работаю, Жанин. Магазин прогорел.
— Да что ты! И как теперь?
Дневники Максимилиана Маркса, названные им «Записки старика» – уникальный по своей многогранности и широте материал. В своих воспоминаниях Маркс охватывает исторические, политические пласты второй половины XIX века, а также включает результаты этнографических, географических и научных наблюдений. «Записки старика» представляют интерес для исследования польско-российских отношений. Показательно, что, несмотря на польское происхождение и драматичную судьбу ссыльного, Максимилиан Маркс сумел реализовать свой личный, научный и творческий потенциал в Российской империи. Текст мемуаров прошел серьезную редакцию и снабжен научным комментарием, расширяющим представления об упомянутых М.
В последние годы почти все публикации, посвященные Максиму Горькому, касаются политических аспектов его биографии. Некоторые решения, принятые писателем в последние годы его жизни: поддержка сталинской культурной политики или оправдание лагерей, которые он считал местом исправления для преступников, – радикальным образом повлияли на оценку его творчества. Для того чтобы понять причины неоднозначных решений, принятых писателем в конце жизни, необходимо еще раз рассмотреть его политическую биографию – от первых революционных кружков и участия в революции 1905 года до создания Каприйской школы.
Виктор Гюго — имя одновременно знакомое и незнакомое для русского читателя. Автор бестселлеров, известных во всём мире, по которым ставятся популярные мюзиклы и снимаются кинофильмы, и стихов, которые знают только во Франции. Классик мировой литературы, один из самых ярких деятелей XIX столетия, Гюго прожил долгую жизнь, насыщенную невероятными превращениями. Из любимца королевского двора он становился политическим преступником и изгнанником. Из завзятого парижанина — жителем маленького островка. Его биография сама по себе — сюжет для увлекательного романа.
Книга задумана как документальная повесть, политический триллер, основанный на семейных документах, архиве ФСБ России, воспоминаниях современников, включая как жертв репрессий, так и их исполнителей. Это первая и наиболее подробная биография выдающегося общественного деятеля СССР, которая писалась не для того, чтобы угодить какой-либо партии, а с единственной целью — рассказать правду о человеке и его времени. Потому что пришло время об этом рассказать. Многие факты, приведенные в книге, никогда ранее не были опубликованы. Это книга о драматичной, трагической судьбе всей семьи Александра Косарева, о репрессиях против его родственников, о незаслуженном наказании его жены, а затем и дочери, переживших долгую ссылку на Крайнем Севере «Запомните меня живым» — книга, рассчитанная на массового читателя.
Эта книга о трагической судьбе талантливого советского зодчего Мирона Ивановича Мержанова, который создал ряд монументальных сооружений, признанных историческими и архитектурными памятниками, достиг высокого положения в обществе, считался «архитектором Сталина».
«Мне некого было винить, кроме себя самой. Я воровала, лгала, нарушала закон, гналась за кайфом, употребляла наркотики и гробила свою жизнь. Это я была виновата в том, что все мосты сожжены и мне не к кому обратиться. Я ненавидела себя и то, чем стала, – но не могла остановиться. Не знала, как». Можно ли избавиться от наркотической зависимости? Тиффани Дженкинс утверждает, что да! Десять лет ее жизнь шла под откос, и все, о чем она могла думать, – это то, где достать очередную дозу таблеток. Ради этого она обманывала своего парня-полицейского и заключала аморальные сделки с наркоторговцами.