Париж — веселый город. Мальчик и небо. Конец фильма - [25]
— Ничего не бойтесь! — сказала Дайна. — Я отвечаю за все.
Она повторила несколько раз: «Я отвечаю за все».
Я пришла к Дайне в девятом часу, пришла пешком, из экономии. Она открыла мне и улыбнулась. Она была в алом платье в оборочку, — платье ее единственной клиентки.
— Дайна, да вы с ума сошли! — воскликнула я. — Зачем вы надели это платье? Ведь вам его относить завтра. Вы можете его запачкать, порвать!
Но Дайна меня не слушала. Большое зеркало отражало Дайну в алом платье с ворохом оборок, ее голую спину, голые руки.
— Идем, — сказала она.
Она взяла меня за руку, распахнула дверь в столовую. Круглый стол, покрытый кружевной скатертью, сверкал хрусталем и серебром. Всюду — в гостиной, столовой, будуаре — горел свет. Чехлы с кресел и диванов были сняты.
— Вы совершенно помешались! — сказала я, садясь на ближайший стул. — Что вы сделали? Зачем вы взяли хрусталь, посуду? У вас будут колоссальные неприятности.
Она молча закурила.
— Они… — сказала Дайна, выглянув в окно.
Какая-то машина остановилась у подъезда.
— Только… — Дайна приложила палец к губам, — молчать! Дэй думает, что это моя квартира.
— Но угощение…
— Я договорилась по телефону с Уолтером. Он дал понять Дэю, что я немножко нуждаюсь. Понимаете ли — кризис. Но квартира — моя.
Позвонили.
— А лакей? А горничная? — шепнула я.
— Все в отпуску, — шепнула Дайна.
Дэй и Уолтер ввалились с хохотом и пакетами.
Дэй был высокий блондин, очень элегантный, у него были красивые руки, мягкий голос, приятная манера улыбаться.
Мы быстро развернули пакеты, разложили фрукты и закуски. За неимением льда опустили бутылки с шампанским в ванну. Шампанское было сухое и веселое. Через час все четверо мы были пьяны. Дайна была хороша, как никогда. Глядя на нее, я думала: «Как ей идет вино, блеск нарядного стола, вечерний свет! Замечательная женщина! Ведь она счастлива сейчас!»
Дэй разливал вино и чокался с Дайной. Он соображал с трудом.
— Вы — красавица… Вы… — говорил он, беря ее за руку. — Простите, я пьян.
Он был действительно смертельно пьян, этот огромный, здоровый американец. Дайна встала из-за стола и неровной походкой подошла к роялю. Но она не умела играть и знала лишь один английский вальс, который повторяла без конца.
Мне стало невыносимо скучно.
— Эдди, — сказала я Уолтеру, которого вино оживило, — я вам должна сказать что-то по секрету.
Его ярко-голубые глаза заискрились, мелкие морщинки побежали по лицу.
— Что, darling?
— Эдди, вы знаете, мне очень трудно вам это сказать, но я…
— Что же, little darling?
— Я очень люблю Файта.
— О, я вижу! — сказал Эдди и совсем рассмеялся. — Файт хороший мальчик, но не нужно его любить. Это странный человек, самодур и эгоист. К тому же он, по-моему, большой лентяй, хоть и очень талантлив.
Дайна играла свой единственный вальс. В открытое окно ползла летняя ночь.
— Эдди, — сказала я еще, — я скоро уезжаю в, Москву.
— О, это хорошо! — сказал Эдди. — Я сам люблю путешествовать.
Я взглянула в гостиную. Дайна играла вальс. Дэй сидел у нее в ногах.
— Вы уверены, — воскликнула я в отчаянии, — что мне не стоит оставаться в Париже из-за Файта?
— Из-за Файта?! — удивился Эдди. — Но ведь это настоящий голодранец! Поссорься он завтра с Лаверном, ему придется спать на улице. И потом: он какой-то странный, всегда один.
— А вы, Эдди? Какие у вас планы на будущее?
— У меня? Я уезжаю в Америку. Жду денег на дорогу. Правда, в Америке тоже очень тяжело, но все же я там у себя дома. А здесь иностранцам работы больше не дают, есть приказ.
Он улыбнулся, как всегда, весело и холодно. Дайна играла вальс. Дэй крепко спал, положив голову на скамеечку для ног. Во втором часу Дэй и Эдди довезли меня до отеля «Пастер». Красный «форд», управляемый пьяным Дэем, шел зигзагами.
На рассвете резкий стук в дверь разбудил меня. Я вскочила, сонная, и, как была, в пижаме, открыла. Передо мной стоял Горелов, без шляпы, с потным красным лицом.
— Барышня… Мадам фон Арцен…
— Что? Что?
— Мадам фон Арцен покончила с собой.
Дайна лежала бледная, чуть желтоватая от раннего солнца. Беленький халатик был слегка измят и покрыт кровью у левой груди. По квартире бегала недовольная консьержка.
— Эти иностранцы… Такие неспокойные!
За столом сидел полицейский и что-то писал.
Я сложила руки Дайны, поправила ей волосы. Я не ощущала ни горя, ни ужаса. Мне даже не было жалко Дайны. Я была лишь очень удивлена.
Горелов ходил по комнате, натыкаясь на мебель. Он задел столик, и несколько книг упало на пол. Полицейский покосился на него и продолжал писать.
Вдруг я громко рассмеялась.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Авеню Бретей — улица новых домов. Она широкая, недлинная, упирается в круглую площадь с фонтаном. Посреди авеню Бретей — сквер с молодыми деревцами и свежевыкрашенные скамейки…
Восьмиэтажные белые дома днем сверкают чистотой больших окон. Холщовые вывески с красными и черными буквами говорят всем, что дома оборудованы по последнему слову техники, что в них — дивные кухни, дивные ванные, дивный лифт.
Но вечером улица Бретей страшна. Ни одного огонька ни в одном окне.
Новые дома пусты.
Кризис.
Мы похоронили Дайну на кладбище Пер-ля-Шез. Я вернулась к себе усталая, ноги болели, голова кружилась от голода. На лестнице меня догнала мадам Бертело — хозяйка гостиницы.
Кит Ноэль Эмерсон (англ. Keith Noel Emerson) (2 ноября 1944 — 11 марта 2016) — британский клавишник и композитор. Наряду с Джоном Лордом и Риком Уэйкманом признан одним из лучших клавишников в истории рок-музыки. От The Nice до Emerson, Lake & Palmer — откровенная история человека, изменившего саунд рок–н–ролла.
В последние годы почти все публикации, посвященные Максиму Горькому, касаются политических аспектов его биографии. Некоторые решения, принятые писателем в последние годы его жизни: поддержка сталинской культурной политики или оправдание лагерей, которые он считал местом исправления для преступников, – радикальным образом повлияли на оценку его творчества. Для того чтобы понять причины неоднозначных решений, принятых писателем в конце жизни, необходимо еще раз рассмотреть его политическую биографию – от первых революционных кружков и участия в революции 1905 года до создания Каприйской школы.
Виктор Гюго — имя одновременно знакомое и незнакомое для русского читателя. Автор бестселлеров, известных во всём мире, по которым ставятся популярные мюзиклы и снимаются кинофильмы, и стихов, которые знают только во Франции. Классик мировой литературы, один из самых ярких деятелей XIX столетия, Гюго прожил долгую жизнь, насыщенную невероятными превращениями. Из любимца королевского двора он становился политическим преступником и изгнанником. Из завзятого парижанина — жителем маленького островка. Его биография сама по себе — сюжет для увлекательного романа.
Книга задумана как документальная повесть, политический триллер, основанный на семейных документах, архиве ФСБ России, воспоминаниях современников, включая как жертв репрессий, так и их исполнителей. Это первая и наиболее подробная биография выдающегося общественного деятеля СССР, которая писалась не для того, чтобы угодить какой-либо партии, а с единственной целью — рассказать правду о человеке и его времени. Потому что пришло время об этом рассказать. Многие факты, приведенные в книге, никогда ранее не были опубликованы. Это книга о драматичной, трагической судьбе всей семьи Александра Косарева, о репрессиях против его родственников, о незаслуженном наказании его жены, а затем и дочери, переживших долгую ссылку на Крайнем Севере «Запомните меня живым» — книга, рассчитанная на массового читателя.
Эта книга о трагической судьбе талантливого советского зодчего Мирона Ивановича Мержанова, который создал ряд монументальных сооружений, признанных историческими и архитектурными памятниками, достиг высокого положения в обществе, считался «архитектором Сталина».
«Мне некого было винить, кроме себя самой. Я воровала, лгала, нарушала закон, гналась за кайфом, употребляла наркотики и гробила свою жизнь. Это я была виновата в том, что все мосты сожжены и мне не к кому обратиться. Я ненавидела себя и то, чем стала, – но не могла остановиться. Не знала, как». Можно ли избавиться от наркотической зависимости? Тиффани Дженкинс утверждает, что да! Десять лет ее жизнь шла под откос, и все, о чем она могла думать, – это то, где достать очередную дозу таблеток. Ради этого она обманывала своего парня-полицейского и заключала аморальные сделки с наркоторговцами.