Париж в настоящем времени - [115]

Постучав, медсестра заглянула в палату, придерживая приоткрытую дверь правой рукой.

– К вам пришли, – сообщила она.

Его одержимость сыграла с ним злую шутку, он решил, что это Элоди, и затрепетал от удовольствия и страха.

– Пригласите ее, пожалуйста.

Медсестра слегка растерялась сперва, а потом сказала:

– Это мужчина. Уверяю вас. Мсье Марто. Громадный как бык. Позвать его? – От нее не укрылось разочарование Жюля.

– Зовите.

Арман Марто слегка пригнулся в дверном проеме, хотя в этом надобности не было.

– Откуда вы узнали, что я здесь?

– Вы оказались ответственным человеком и носили с собой мою визитную карточку. Впрочем, вас было не так уж и легко найти. Это большая больница. «Отделение неврологии, здание Поля Кастеня, сектор Венсана Ориоля, Университетская больница Питье-Сальпетриер, бульвар Лопиталь, сорок семь, Тринадцатый округ, семьдесят пять ноль тринадцать, Париж». А географические координаты с точностью до секунды вообще впятеро длиннее. Но я вас нашел.

– А почему они связались с вами без моего разрешения?

– На карточке так написано. Там сказано: «в случае смерти или недееспособности», а вы недееспособны.

– Это не так.

– С точки зрения медицины и юридически – это так. С вашим диагнозом…

– Откуда вам известен мой диагноз?

– Как вы помните, вы сами подписали отказ от конфиденциальности. Так что – полная прозрачность, и в случае аневризмы базилярной артерии – одновременно острой и неоперабельной – технически и юридически вы полностью недееспособны.

– И что это значит?

– Это значит, что ваше пособие по инвалидности начнет действовать, как только мы получим официальное заключение, и что вы больше не можете работать. А это значит, что вы должны уволиться со своей должности и прекратить любую деятельность, связанную с текущим или будущим материальным возмещением и даже без него, – любую деятельность, связанную с вашей профессией или профессиями.

– А преподавать я могу?

– Нет.

– Даже частным образом, бесплатно?

– Возможно, вы забыли, но мы с вами уже обсуждали это раньше.

– А можно мне сочинять музыку? Бесплатно, для собственного удовольствия?

– Нет, если вы ее запишете нотами или на аудионоситель, ведь она может быть продана в будущем.

– Могу ли я хотя бы на виолончели играть? – спросил Жюль, не в силах сдержать сарказм.

– Можете, пока это не связано с материальным вознаграждением – выступлением или преподаванием.

– А как кто-нибудь узнает об этом?

– Может, и никак, – терпеливо сказал Арман. – Но если все-таки узнает, полис будет аннулирован и с вас взыщут все расходы на его реализацию.

– А если я расторгну договор или откажусь от пособия по инвалидности? Могу я отказаться?

– Отказаться от полиса вы можете не ранее чем через два года и если полностью выплатите взносы. Если же вы отказываетесь от выплат по инвалидности, то полис аннулируется со всеми последствиями, которые я вам уже описал. Принимая во внимание ваш экономический статус, у вас есть много вариантов. Для некоторых людей такое положение может оказаться своего рода ловушкой, но если деньги не слишком важны, то вы можете делать, что вам вздумается. Так какие у вас планы на сегодня? Я бы подумал, что вы немедленно отправитесь в частную клинку. В Швейцарию, Англию, США.

– Это не важно. А вы?

– Я?

– Что бы выбрали вы из множества возможных вариантов?

– С тех пор как вы купили этот полис, мне поручают гораздо больше дорогостоящих сделок. Они думают, что я волшебник. Я приобрел новое оборудование для нашей фермы в Нормандии, расквитался со всеми долгами и выкупил из залога землю, которую должен был продать, чтобы выплатить проценты по кредитам. Я собираюсь вернуться туда. Вы меня спасли. Если я могу что-то для вас сделать…

– Очень рад, что для вас все так хорошо обернулось.

– Я хочу, чтобы все наладилось и чтобы у вас не было неприятностей. – сказал Арман. Он подсел ближе и перешел на шепот. – Все было бы прекрасно, кроме одного: когда вас доставили в приемную скорой и вы были в полубессознательном состоянии… – Арман оглянулся, дабы убедиться, что никто не услышит, – вы сами поставили себе диагноз. Совершенно точный.

– Я поставил?

– Да, вы. Вы сказали: «Неоперабельная аневризма базилярной артерии». Они назначили МРТ, после чего рентгенолог и два нейрохирурга пришли к такому же заключению. Об этом сделали отметку в отчете, предположив, что вам уже поставили этот диагноз прежде. А когда мы получили отчет, все сделали стойку. И шеф наш тут же перепоручил это дело одному…

– Кому?

– Черту лысому!

– Что?

– Он…

– Что «он»?

– Он вам всю душу вынет.

– Буквально?

– Возможно, только в медицинском смысле, хотя они могут целое дело раздуть. Я хотел предупредить вас об этом, – прошептал Арман. – Потому и пришел. – Арман снова огляделся и шепотом торопливо произнес: – К вам придет наш дознаватель. Жуткий тип!

– В каком смысле «жуткий»?

– У него даже имя говорящее. Он ненавидит всех и вся.

Только шпика, идущего по следу, Жюлю и не хватало.

– И как же его зовут?

– Дэмиен Нерваль.

– Слегка сатанинское имечко.

– Да уж, слегка. Настоящий задира. Мы его звали бичевателем, пока кто-то не схлопотал от него палкой за это.

* * *

Его хотели усадить в кресло на колесах, чтобы вывезти из больницы, – стандартная процедура, но он вскочил и бегом бросился по коридору под встревоженные крики медсестры ему вслед. А что они ему сделают? Арестуют? За ходьбу пешком? За бег?