Париж: анатомия великого города - [163]
Фонтэн совместно с Араски экспериментировала с этнической музыкой, вплетала в собственное творчество арабские нотки Востока. Она сотрудничала с «Art Ensemble of Chicago», осевшим в те времена в Париже и часто игравшим на открытых фестивалях в Американском центре на бульваре Распай. После забвения 1980-х ее вновь вспомнило новое поколение музыкантов, например, «Нуар Дезир», Этьен Дахо или дуэт «Рита Мицуко» (пожалуй, самые успешные представители этого поколения), — благодаря им дива снова считается уважаемым представителем парижского андеграунда и героиней психоделической эры столицы.
Подобно англо-американской рок-музыке, галлюциногенные наркотики не имели мгновенного ошеломительного успеха даже среди «продвинутых» членов парижского андеграунда. Журнал «Le Crapouillot», обычно поддерживавший все новинки движения, выпустил номер «против ЛСД», где объявил наркотик «американской модой для кретинов». Единственной возможностью двигать общество вперед, как утверждали радикальные журналы «Groupe Artistique Révolutionnaire» и «L’Internationale situationniste», являются политика и протест.
Отличительной чертой майского восстания 1968 года было отречение от всех благ, которые предлагает человеку загнивающее западное общество. Единственным лекарством от недуга является полная трансформация социума, тотальная революция, утверждали многочисленные лекторы на семинарах и терассах кофееен левобережья. Это мнение воцарилось в умах не только благодаря культуре — фильмы и музыка все равно были лишь частью «цивилизации зрелищ», которую надлежит упразднить, — но и благодаря резкому разрыву с прошлым и всеми его табу.
Такая бескомпромиссность, упрямство и смелость в убеждениях красной нитью проходят через фильм Бернардо Бертолуччи «Мечтатели» (2004). Режиссер описал и проанализировал инцест и бисексуальность ménage à trois[136]студента-американца и брата и сестры из буржуазной семьи левобережья. Эту картину, особенно во Франции, критиковали как гладенький и вычищенный по сравнению с реальной яростью уличных волнений рассказ[137]. Как бы то ни было, в несколько вялой манере, с легким налетом таинственности картина повествует о подростковом стремлении к абсолютной и немыслимой в приличном обществе свободе, которое реализуется на фоне бунта и столкновений на бульварах Сен-Мишель и Сен-Жермен. Более того, кажется, Бертолуччи старается донести до зрителя мысль, что взрыв насилия на левом берегу Сены является одновременно и медицинской патологией, и политическим процессом, — иными словами, революционный пыл студенчества вызван сочетанием бушующей подростковой гиперсексуальности и искренней жажды удовлетворения радикальных политических требований.
Одна из групп, утверждавшая, что с самого начала эти молодежные настроения являлись движущей силой революции, называлась «L’Internationale situationniste» («Интернационал ситуационистов», или ИС). Это был кружок немногочисленных хулиганствующих интеллектуалов, возглавлял которых тридцатишестилетний Ги Дебор; посиживая в различных кофейнях Латинского квартала, он основал одноименный группе журнал. Ситуационисты были мало известны, а их журнал если и читали, то всего лишь в узком кругу единомышленников — левобережных интеллектуалов.
Сам Ги Дебор был хитрым и харизматичным возмутителем спокойствия, любил выпить и потолковать о самых радикальных теориях. Вдохновенный поэзией Бодлера и Лотреамона, критическими произведениями Маркса и Гегеля, трудами дадаистов и сюрреалистов, Дебор считал ситуационизм движущей силой революции, «расплывчатым заговором», который оставит позади «старый мир» и перейдет к «новому искусству будущего, к ситуационному творчеству»[138].
Дебор утверждал, что призыв к восстанию был обращен к деятелям искусства и политикам, которые ненавидели давящий авторитет «спектакля» (теория «общества спектакля» утверждает, что всеми человеческими отношениями управляют телевидение, киноиндустрия, реклама, газеты и журналы). «Спектакль» является врагом полной страстей жизни человека: «Все, чем мы раньше жили, превратилось в спектакль», — писал Дебор в своей первой книге «La Société du spectacle» («Общество спектакля»), которая вышла в Париже в 1967 году с целью «разрушить общество спектакля». Это произведение станет одним из самых знаменитых трудов о майских событиях 1968 года.
Теория «общества спектакля» быстро завоевала популярность среди радикально настроенных парижан. Следует, однако, понимать, что «спектакль» — не только тиражируемые средствами массовой информации образы. Теория о связи проникших в общественную жизнь объектов-образов играла важную роль в идеологии «ситуационистов». Дебор назвал это проникновение «угнетением повседневной жизни». Опираясь на такие суждения, ситуационисты стали непримиримыми врагами всех форм поп-культуры. Ибо в поп-культуре сильнее всего проявляется разделение общества на спектакль и наблюдающую за ним публику. Несмотря на собственную воинственность, ситуационисты были уверены, что именно молодежь, которая является первейшим потребителем дешевых продуктов общества «спектакля» — музыки, одежды и наркотиков, — станет движущей силой революции.
Слово «синто» составляют два иероглифа, которые переводятся как «путь богов». Впервые это слово было употреблено в 720 г. в императорской хронике «Нихонги» («Анналы Японии»), где было сказано: «Император верил в учение Будды и почитал путь богов». Выбор слова «путь» не случаен: в отличие от буддизма, христианства, даосизма и прочих религий, чтящих своих основателей и потому называемых по-японски словом «учение», синто никем и никогда не было создано. Это именно путь.Синто рассматривается неотрывно от японской истории, в большинстве его аспектов и проявлений — как в плане структуры, так и в плане исторических трансформаций, возникающих при взаимодействии с иными религиозными традициями.Японская мифология и божества ками, синтоистские святилища и мистика в синто, демоны и духи — обо всем этом увлекательно рассказывает А.
В агитационной брошюре разоблачается Национал-Социалистическая Немецкая Рабочая Партия как политическая партия крупного германского финансового капитала — империалистической буржуазии. Автор выявляет и описывает основные вехи истории фашизма в Германии.
Книга отечественного ученого-антиковеда, доктора исторических наук, профессора М. Г. Абрамзона является первым в современной историографиии обстоятельным исследованием, посвященным более чем двухсотлетней истории организации римской провинции в одной из областей Малой Азии — Киликии. В период со II в. до н. э. по I в. н. э. эта область играла чрезвычайно важную роль в международных отношениях на Ближнем Востоке и занимала особое место в системе владений Рима. Опираясь на богатый фактологический материал — сведения античной традиции, данные эпиграфики, археологии и особенно нумизматики, — автор подробно реконструирует все перипетии исторических событий, происходивших в Киликии в эпоху «мирового владычества» римлян.
Книга "Под маской англичанина" формально не является произведением самого Себастьяна Хаффнера. Это — запись интервью с ним и статья о нём немецкого литературного критика. Однако для тех, кто заинтересовался его произведениями — и самой личностью — найдется много интересных фактов о его жизни и творчестве. В лондонском изгнании Хаффнер в 1939 году написал "Историю одного немца". Спустя 50 лет молодая журналистка Ютта Круг посетила автора книги, которому было тогда уже за 80, и беседовала с ним о его жизни в Берлине и в изгнании.
В интересной книге М. Брикнера собраны краткие сведения об умирающем и воскресающем спасителе в восточных религиях (Вавилон, Финикия, М. Азия, Греция, Египет, Персия). Брикнер выясняет отношение восточных религий к христианству, проводит аналогии между древними религиями и христианством. Из данных взятых им из истории религий, Брикнер делает соответствующие выводы, что понятие умирающего и воскресающего мессии существовало в восточных религиях задолго до возникновения христианства.
На нашей планете найдется не много городов, способных соперничать с Афинами древностью.Построенный Тесеем по воле богини Афины, этот город видел нашествие персов и суд над Сократом, славил Перикла и изгонял Фукидида, объединял Грецию и становился зачинщиком раздоров, восхвалял поэтов и философов — и подвергал их осмеянию. Позднее этот город видел македонцев, римлян и галлов, сопротивлялся Османской империи, принимал лорда Байрона и других знаменитостей и в конце концов стал столицей независимой Греции.Приятных прогулок по городу Акрополя и Парфенона, городу Перикла и Фемистокла, Платона и Аристотеля, Ипсиланти и Каподистрии, Вангелиса и Демиса Руссоса!
Каир — зримое воплощение истории человечества на протяжении сменявших друг друга поколений и эпох. Это и Нил, и великие пирамиды Гизы, до которых буквально подать рукой, и развалины Гермополя, и христианские церкви, и величественные мечети, и особняки, "унаследованные" от колониального периода, и современные эстакады. На каирских улицах роскошные "Мерседесы" и "БМВ" мирно соседствуют с тележками, запряженными осликами. Каир — "мать городов", по выражению арабского путешественника Ибн Баттутаха, — принадлежит одновременно Ближнему Востоку, Африке и всему миру.Приятных прогулок по городу фараонов и султанов, Наполеона и Лоуренса Аравийского, Гамаля Абдель Насера и Нагиба Махфуза!
Королевский замок на вершине скалы, у подножия которой когда-то колыхалось озеро нечистот, а ныне радует глаз зеленью обширный парк. Длинная улица, известная как Королевская миля и соединяющая замок с дворцом Холируд, обителью Марии Стюарт. Принсес-стрит с ее многочисленными магазинами. Роуз-стрит, которую иначе называют улицей пабов, вечно оживленная Грассмаркет, холм Кэлтон-Хилл с памятником Нельсону, обсерваторией и «северным Парфеноном» — колоннадой в честь побед герцога Веллингтона… Все это Эдинбург, столица Шотландии и настоящий город-памятник, словно застывший во времени и все же удивительно живой и всегда прекрасный — в типичную шотландскую морось и, конечно, в лучах солнца.
Собор Святого Семейства и всегда многолюдная Рамблас. Парк Гюэль, один из шедевров великого Гауди, и соперничающие друг с другом великолепные дома на Пассейч де Грасия. Геометрическая сетка квартала Эйшампле, бесчисленные ресторанчики и кафе Готического квартала, величественнный Монтжуик и знаменитый стадион «Камп Ноу»… Всё это — Барселона, столица, сердце и живой символ Каталонии, «тёплый город у теплого моря», город Пабло Пикассо и Жоана Миро, Антонио Гауди и Хосепа Льимоны, город типично испанский — и совсем непохожий на другие города Испании. Добро пожаловать в Барселону!