Парад скелетов - [80]

Джаред отвернулся и стал искать ее лицо. Он чувствовал себя как человек, которого привели в морг для горестного опознания. Его глаза скользили слева направо вдоль каждой полки. Джаред видел различные лица, некоторые симпатичные, некоторые нет. Все они были искажены судорогой. Почему Штасслер прячет их здесь? Задав себе этот вопрос, Джаред сразу же нашел и ответ. Теперь он знал, что Эшли Штасслер прячет эти лица, потому что Эшли Штасслер – убийца. Каждая его скульптура – это могила, если не души, то тела. Мысль о том, что он делал с телами, была вторична. Он украл их жизни, а их кости, их черепа, их кровь стали расходным материалом его работ.

Джаред, который не молился уже многие годы, который смутно помнил службу методистской церкви, обратился к Богу со словами, имеющими смысл для всех, кто попал сюда. Несчастные тоже обращались к молитве. И вот чем Бог заплатил им: полки, стены, пустой взгляд, обращенный в вечность. Ад, сокрытый глубоко под землей. «А теперь и ты здесь», – прошептал он. Губительный страх умереть в абсолютной темноте пронзил его, когда он сообразил, что детектор движения может быть связан с сигнализацией.

Все-таки он заставил себя обыскать полки до конца, но еще до того, как он справился со своей задачей, свет потух. Только луч его фонаря пробивался сквозь темноту.

Что происходит? Джаред вращал головой по сторонам, но ответа не находил. Он не смог обнаружить и продолжения шахты, если оно у нее было, конечно. Луч его фонаря высветил стоящую на рельсах тележку. Она упиралась в каменную стену. Понятно, сообразил он, конец линии. Он начал судорожно обыскивать ее, стараясь найти топор, багор, любой инструмент со смертельным острым краем, но тележка была пуста. И тут он услышал шаги, отдаленные, как удары молотка, доносящиеся из шахты, по которой он только что так тихо прокрался.

Он выключил свой фонарь и внимательно прислушался. Шаги приближались, неторопливо и уверенно, как наступление дня. Никакой спешки. И новый звук, словно о землю ударяется палка. Или о потолок? Звуки резкие, дерзкие. Сюда шел кто-то, не знающий о страхах Джареда, кто-то, кому наплевать, слышат его или нет. Тот, кто идет в темноте и не заботится о свете.

Тук, тук, бац. Тук, тук, бац. Тук, тук, бац.

Джаред вытащил свой шведский нож, раскрыл самое большое лезвие, длиной не больше нескольких сантиметров. Тем не менее он держал его перед собой, как это делают в кино или в телевизоре. Джаред испытывал слабость из-за страха, а не силу, необходимую ему сейчас. Он был очень уязвим. Эти чувства усилились, когда шаги стали громче. Палка, дубина, или что там еще начала бешено стучать, отбивать ужасный ритм, особое стаккато:

Бац, бац... бац-бац-бац-бац.

Должно быть, Штасслер. Джаред хотел спрятаться. Но где, черт подери, здесь спрячешься? Не лучше ли встретиться с ним лицом к лицу? Керри говорила, что Штасслер примерно такого же телосложения, что и Джаред, но намного старше. Возможно, он не так силен, как Джаред, не имеет такой реакции.

По мере того как шаги становились громче, ближе это безумное бац-бац-бац... бац-бац-бац-бац заплясало у него в голове. Джаред даже подумал, не забраться ли ему в тележку. Затем о том, чтобы спрятаться за нее. Он откатил ее от стены, надеясь толкнуть на Штасслера.

Он прикинул, что тележка может сделать человеку, когда его ослепил внезапно вспыхнувший свет. В нескольких метрах от себя он увидел скульптора, опирающегося на бейсбольную биту. Джаред даже не мог толкнуть на него тележку: Штасслер стоял не на рельсах. Глупый план. Все, что Джаред мог сделать, так это сохранять тележку между ними. Но даже эта идея, в корне безнадежная, провалилась, когда Штасслер нацелил на него пистолет.

– Ты идиот, – объявил он.

– Очень жаль, – ответил Джаред.

– Чего жаль? Что ты идиот? Или то, что ты пробрался в мои владения и изгадил мою работу?

– Мне очень жаль. Я не хотел.

– А, не хотел. В таком случае уходи. Убирайся. Ну, давай, пошевеливайся.

Штасслер махнул ему, чтобы тот вышел из-за тележки, но Джаред не хотел принимать правила его игры.

– Ты не хочешь уходить? Ты хочешь остаться здесь с моими друзьями? – Штасслер взглянул на бронзовые лица. – Как ты думаешь, какую смерть приняли они?

Джаред рискнул взглянуть на полки, на семью, стоящую справа от него. Он подумал о том, нельзя ли опрокинуть их на Штасслера.

– Не знаю.

– Скажи мне, Бриллиантовый, думаешь, они умерли хорошей смертью? Думаешь, они умерли в счастье?

– Не знаю.

– Ты становишься упрямцем, Бриллиантовый. Как тебя все-таки зовут?

Джаред ответил.

– Я так и думал. И был бы очень разочарован, если бы это был кто-то другой. Зачем ты явился сюда?

– Я кое-кого ищу. Штасслер улыбнулся.

– И кого же ты можешь здесь искать?

– Керри Уотерс.

– Керри Уотерс? Маленькие сиськи? Крепкий, круглый зад? Рыжая? Была моим стажером?

Джаред едва заметно кивнул.

– Идем, я отведу тебя к ней, но сначала я хочу узнать, как ты сюда попал.

– Попал сюда?

– Да, как ты приехал. Ты пришел пешком или помахал своими крылышками и прилетел? Как ты попал сюда, Бриллиантовый?

– Приехал. А потом на велосипеде.

– Ты приехал на машине, а потом ехал на велосипеде? Джаред уставился на него.