Парад скелетов - [79]

Через каждые несколько метров стояли деревянные опорные балки величиной с железнодорожную шпалу. Они поддерживали дощатый потолок. Когда он потрогал балку, с нее посыпалась пыль, но балка показалась ему достаточно прочной. Джаред забеспокоился об обвале, но нашел для себя не очень-то убедительное утешение в том, что сейчас обвал должен интересовать его в последнюю очередь. Его главная забота находится где-то в конце этого длинного тоннеля, мучается за пределами досягаемости света его фонаря.

Его обдало холодным влажным воздухом. Погружаясь во тьму, раздвигая в стороны темные границы, Джаред обернулся и увидел, как незначительна его победа. Он отошел от лестницы всего на пару метров. Слабый луч фонаря нервно прыгал по стенам, потолку и холодному земляному полу. Складывалось такое впечатление, что стены стараются сомкнуть над ним саван тьмы, заставляя его идти все глубже и глубже в чрево еще более враждебного мира.

Спуск стал круче. Все дальше в глубину. В этой густой, смертоносной темноте Джаред задумался: а может ночь – безжалостный, ненасытный зверь, выбирающийся из норы на землю, чтобы покрыть ее темнотой, задушить холодом. Странная мысль. Джаред понимал это. Но она прицепилась к нему, словно кошмар, который удерживает сон, не давая проснуться.

Где кончается этот тоннель? Как еще далеко? Джаред подумал: не броситься ли ему назад? Не убежать ли из этой могилы? Тоннель напоминал огромный сосуд, наполненный смертью. Джаред не догадался поглядеть на часы, когда спустился по лестнице, так что, когда он увидел, что уже половина десятого, это ему абсолютно ничего не сказало. Сколько времени он спускается под землю? Полчаса? Час?

«Керри, – шептал он. – Керри». Он пытался ухватиться за ее имя, но его героизм растворялся в страхе. Джаред начал бояться, что его фонарь погаснет. Иссякнут батарейки. Тогда ему придется пробираться в абсолютной темноте. Страх сковывал его члены. Он вспомнил, как целыми ночами держал в своей спальне включенным ночник. Так продолжалось до первых курсов высшей школы. Каждое утро он прятал его в чулан, чтобы кто-нибудь из его приятелей случайно на него не наткнулся. Его ночные страхи – глубокие, настырные, постоянно голодные хищники. И вот теперь он снова почувствовал их зубы.

«Фонарь не должен потухнуть», – убеждал он себя. Батарейки новые. Луч яркий. Смотри сам. Когда он приказал себе посмотреть вперед, то увидел железные рельсы, которые резко обрывались примерно в двадцати метрах от того места, где он стоял. Джаред осторожно приблизился. У него мелькнула искра надежды. Рельсы выведут его к концу тоннеля! А тогда он вернется в литейку. Его страх оказался так силен, что все остальное по сравнению с ним выглядело очень бледно.

Когда он подошел к началу рельсов, то увидел, что по обе стороны тоннеля шахты – пещеры. Джаред осторожно посмотрел сначала направо. На него уставились отвратительные бронзовые лица. Никаких тел, только человеческие лица, висящие на стене в трех метрах от него, мерцающие в луче его фонаря. Пустые глаза злобно уставлены в одну точку, рот искривлен от ярости или боли.

– Иисус X... – но он так и не сказал Христос, настолько испугался того, что единственным союзником, которого он здесь сумел найти, стал Бог его детства, к которому он пытался взывать.

Повернувшись, он посмотрел в пещеру на другой стороне рельсов и увидел женские лица с той же парализующей внешностью. Те же искаженные черты. Они выражали ту же жуткую боль, что и рука мужчины в литейке. Джаред повернулся назад и принялся изучать мужские лица. Может быть, вот это его лицо?

«Она права, – сказал он себе. – Керри совершенно права. Он – пресмыкающееся, настоящее пресмыкающееся. Не более, чем Эль Пресмыкающееся». Теперь Штасслер уже не был тем, над кем Джаред мог подшучивать. Штасслер – холодное, коварное пресмыкающееся. Джаред метнулся обратно к лестнице. Он уже увидел себя выбирающимся в литейку, но не в ночь, а в сверкающий день.

Однако он сумел сдержаться. Он верил. Керри где-то рядом. Ему надо идти дальше. Если и есть в его жизни момент, когда надо проявить настоящую храбрость, так он настал.

Начало конца его приключений.

Каждый его шаг вперед громко отдавался в стенах тоннеля. Каждый шаг наполнял его благоговейным ужасом, который так и не оставлял его.

Ему в голову пришла строчка из песни с одного из отцовских лазерных дисков. Старик слушает разную дрянь, но эта строчка Джареду запомнилась. В этой строчке говорилось о том, как надо стремиться к тому, что ты больше всего хочешь в жизни.

Отлично, он готов бороться, правда, как именно он будет это делать, он не знал. Со шведским армейским ножом? Голыми руками? Ногами? С тех пор, как он занимался каратэ, прошло много времени. Тогда ему было всего лет десять. Он сейчас вряд ли вспомнит и удары.

Вот такие мысли. Некоторые успокаивающие, но в основном тревожные. Они одолевали его, пока он пробирался вдоль рельсов. Джаред прошел около семидесяти метров, и тут шахта внезапно расширилась. Он обнаружил свет детектора движения, освещавший комнату слева от него, наполненную бронзовыми лицами наподобие тех, что он видел несколько минут назад. Они были расставлены на стеллажах, поднимавшихся до потолка, находящегося в трех метрах над головой. Напротив него, выше уровня глаз, расположилась бронзовая семья, одна из штасслеровских семей, но с ужасными искаженными пыткой лицами, гораздо хуже тех образцов из Семейного планирования, фотографии которых показывала ему Керри. Мать, отец, маленькая девочка лет трех-четырех и мальчик года на два старше девочки. Они выглядели так, словно потеряли все: любовь, жизнь, надежду и веру в Бога в единое мгновение.