Парад-алле - [19]

– Но это еще не конец истории, нет. Уродец-Крыса когда-то отдал свое сердце Красавице, а жить без сердца тяжело и совсем не радостно, даже если ты одинок. Уродец решил однажды найти свое сердце и вернуть себе. Ночью он накинул на голову глубокий капюшон, такой, что в его тени совсем не видать лица – или морды? – и подворотнями пошел к дому Красавицы. Как он проник к ней в спальню – неизвестно. Но крысы найдут лазейку везде. Уродец, шурша и попискивая, искал свое сердце в шкафах и шкафчиках, в кастрюлях и под коврами, в ванной и в холодильнике, но так нигде его и не нашел. Тогда он подошел к кровати, на которой уже начинала просыпаться разбуженная шорохом и писком Красавица.

– Кто тут?! – вскричала она, завидев нависшую над ней фигуру Уродца.

Он знал, где Красавица прячет его сердце. Он понял…

Король пристально посмотрел Шурику в глаза. Тот не выдержал и первым отвел взгляд.

– …А на следующий день Красавицу нашли мертвой. У нее было вырвано сердце. Причем вырвано так, будто кто-то огромными острыми зубами выгрыз его и унес с собой. Все говорили – «Ритуальное убийство, ритуальное убийство!», а ничего подобного. Уродец-Крыса отнес ее сердце к себе, в самый глухой угол подземных коридоров. Но понял, что это сердце не принадлежит ему, съел его и принялся искать свое. И до сих пор то тут, то там в метро находят людей, чьи грудные клетки вспороты огромными крысиными зубами, а сердца похищены и съедены Уродцем-Крысой.

Рыжий замолк, я разогнал руками дымку его слов и с ухмылкой посмотрел на Шурика и его друга. Те остолбенели, глядя на рыжего.

– В моей истории нет ни слова лжи, – заверил их тот. – И не дай вам бог забрести в самые пустынные коридоры метро. Там вы найдете огрызки сердец.

– Пошли, Данила, – отчеканил Шурик, не сводя с Короля испуганных глаз.

Я откровенно посмеивался над их реакцией, но, надо сказать, Король сумел создать пугающую атмосферу. Скорее даже не самим рассказом, а перетеканием голоса от почти шепота к громовым раскатам, игрой пауз, выражением лица и отсветом желтых глаз. Да что тут говорить, мой новый знакомый оказался лучшим рассказчиком из всех, кого я знал.

Я не преминул похвалить его за хорошую байку, на что он окинул меня удивленным взглядом и повторил, что в этой истории нет ни одного придуманного слова.

Рыжий поднялся на ноги и уверенной походкой зашагал вдоль станционной платформы. Бродяга трусцой побежал следом и пытался украдкой стащить с лотка местного торгаша крысиную тушку.

– Почему он назвал тебя королем червей? – поинтересовался я, когда те двое скрылись в толпе.

Король усмехнулся.

– Это старая шутка, – ответил он, видимо, надеясь, что такой ответ меня устроит, но, наткнувшись на мой вопросительный взгляд, с неохотой продолжил. – Понимаешь, однажды, когда я шел с караваном из «Рощи» на «Речной вокзал», то прихватил с собой в дорогу запас съестного. А на полпути, когда мы остановились на привал, открыл рюкзак – а там всю еду какие-то личинки пожрали, представляешь? – Моего спутника пробила мелкая дрожь отвращения. – У меня аппетит на два дня отбило начисто. В общем, с тех пор и прицепилась кличка.

Он врал. Безбожно и прямо в глаза. И даже не пытался скрыть свою ложь. Какой, к черту, караван может быть на «Речной вокзал», во временный лагерь сталкеров? Да еще и с самой «Рощи» – станции, которая находится, считай, на отшибе, через перегон от разрушенной «Золотой Нивы»?

Я украдкой поглядывал на рыжего и пытался понять, зачем он сочинил эту историю с караваном. Но в голову не приходило ничего путного.

Мимо нас прошел старик в засаленном ватнике, спустился по лестнице с платформы и исчез в туннеле.

Меня передернуло от воспоминаний получасовой давности.

– Король, что за бред творится в этом перегоне? И вообще, этого же раньше не было там, обычный туннель был.

Рыжий пожал плечами.

– Раньше было раньше, а год назад это появилось. Не знаю, что там происходит. Там люди пропадают время от времени. Иногда их находят через несколько месяцев в другом конце метро. Ну, и рассказывают всякое, конечно.

– Например?

Король задумался, при этом продолжая идти вдоль платформы. Он лавировал между лотками торговцев, жилыми палатками, шатрами из выцветшей, но когда-то, по всей видимости, пестрой узорчатой ткани, двигаясь мимо нескольких уцелевших вагонов поезда и чадящих факелов.

– Например, что те, кто пройдет, начинают видеть призраков и слышать голоса. Но это чушь, конечно. Потому что пройти могут только те, кто до этого уже видел призраков.

Рыжий улыбнулся мне такой улыбкой, после которой по спине у меня пробежал холодок. Ох, этого бы сказочника в старое время отправить фильмы снимать. А сейчас куда денешь такую жилку – только свинарей у костра пугать.

Я спросил, не видел ли сам он чего-нибудь странного в том перегоне.

– Нет, – он покачал головой. – Перегон как перегон. Только…

– Только что?

По голосу Короля я понял, что сейчас он скажет что-то важное.

– Там недавно целый отряд полег. С «Проспекта».

– Что? – переспросил я.

В гомоне, царящем на «Октябрьской», было сложно расслышать что-либо. Слова тотчас растворялись в звуках музыкальных инструментов, разговорах, песнях и спорах, искажались и теряли свой первоначальный смысл. Весь этот фоновый шум сливался в нечто однородное и заполнял собой всю станцию до закопченного потолка.