Парад-алле - [15]

Через несколько минут Роман вернулся к нам, озадаченно почесывая затылок.

– Ну? – встрепенулась Заря.

– Они были здесь три дня назад, держались особняком, с местными не контактировали. Трое мужчин с оружием и амуницией, все как положено. Никто не ранен.

В голову снова полезли скверные мысли. Три дня – не такой уж большой срок, но не для метро. При удачном раскладе за это время группа могла уже вернуться на «Проспект», но в подземке удачный расклад – редкость.

Больше нам здесь делать было нечего. Мы один за другим спустились с платформы и нырнули в холодную пустоту туннеля.

Мы шли молча. В гулкой тишине перегонов любые движения обрастают легким таинственным шлейфом отзвуков, как в пещере, и наши мерные шаги, выдохи, покашливания и редкий звон от соприкосновения металлических частей экипировки переплетались для моего уха в витиеватый узор со своей странной, едва уловимой гармонией.

И я отчетливо понял, когда к нашему живому оркестру примешалась еще одна партия. Метрах в пятидесяти впереди кто-то брел ломаной походкой пьяного.

Вразнобой щелкнули предохранители. Бродяга принюхался и оскалил пятисантиметровые клыки.

Навстречу нам, пошатываясь, шел человек в застегнутом под горло длинном плаще. В свете фонарей стало заметно, что полы его одежды разорваны и свисают клочьями. Путник был лохмат, грязен и неимоверно тощ. Он брел в полной темноте, без фонаря, спотыкался, падал, рассекал руки в кровь, поднимался и, покачиваясь, продолжал идти и причитать.

– …И в раскаленных могилах там лежат лжеучители, кои наводнили мир перед Концом Света! А я ведь говорил! Говорил вам всем, что придет, скоро придет время для расплаты! Кто меня слушал? Никто. Вы все смеялись, аки демоны, или бежали от меня, как от чумного! И разбойники будут кипеть во рву, заполненном раскаленной кровью! И обольстители пойдут через круги Ада, бичуемые бесами!..

Голос его звучал все громче, отражался от сводов, обращался то в едва слышный шепот, то в оглушительный рык.

Просто еще один свихнувшийся. Ничего особенного. У каждого свой запас прочности, и таких, у кого он иссяк, я видел немало. Кто-то пустил себе пулю в голову, кто-то уходил в боковые туннели, чтобы встретить смерть. Были и те, что бросались под мотодрезины. В основном, старички, конечно, люди, которые видели другую жизнь.

Но нет, мы посыпались не тогда, когда все потеряли. Тогда мы еще в адреналиновом угаре всеми силами хватались за жизнь. А потом прошел год, другой, пятый, и стало понятно, что ничего в корне не изменится, никто не приедет и не вытащит нас отсюда. И долгими вечерами, когда нельзя спрятаться от самих себя в телевизор, запертые, как пауки в банке, выгрызая и отнимая по праву сильного, многие из нашего поколения медленно и верно сходили с ума. И совсем немного времени понадобилось, чтобы выдумать себе новых богов и организовать кружки по интересам и суевериям.

Человек в плаще поравнялся с нашим отрядом, скользнул по каждому из нас безумным взглядом, уставился на меня и замер, прямой, как шпала.

В мертвенно-белом свете фонарей глаза его напоминали стеклянные шарики. От этого взгляда мне стало не по себе.

– Идем дальше, – скомандовал я.

Шагая по туннелю, мы то и дело невольно оглядывались на одиноко стоящую в темноте неподвижную фигуру. Человек в плаще замер, словно превратился в камень, и смотрел в нашу сторону немигающими выпученными глазами.

Спустя пару минут сзади нас раздался жуткий вой, переходящий в хохот.

Шум спугнул стаю химерок. До этого они мирно дремали, зацепившись когтистыми лапками за сводчатый потолок, а теперь сорвались со своих мест и с неимоверной скоростью разлетелись по туннелю. Вокруг хлопали сотни кожистых крыльев и раздавался пронзительный писк.

Мы же двинулись дальше, в сторону «Октябрьской», туда, где вдалеке маячил призрачный бледно-желтый огонек.

Глава 2. Фонарь

Подойдя ближе, мы увидели, что наш источник света оказался одиноко висящим над путями электрическим фонарем. До нас доносился неуютный скрежет ржавой цепи. Однако теплый оранжевый свет тускловатой лампы навевал ощущение безопасности и покоя. Если здесь есть лампа, значит, до «Октябрьской» осталось всего ничего.

Во главе нашей цепочки шел Ермолов.

– Почти пришли, – обрадовался он, указывая пальцем на покачивающийся от залетевшего в туннель ветерка фонарь.

Отряд заметно приободрился и зашагал быстрее.

Все устали идти в кромешной темноте, не расслабляясь ни на минуту, устали вглядываться в колышущиеся тени.

Все, что находилось между безопасными островками станций, могло таить в себе угрозу – спереди и за спиной, на скругленном потолке и в многочисленных люках под ногами, в трещинах стен и в десятках служебных комнат, не говоря уже о заброшенных технических коридорах, то и дело ответвляющихся от основного туннеля.

Ермолов первым заметил неладное. Он поднял руку, жестом приказывая нам остановиться, перехватил автомат и в одиночку двинулся вперед. Через несколько метров он остановился и после небольшой паузы позволил нам подойти. Мы приблизились и остановились на полшага позади него.

– Что там? – спросила Заря.

Ермолов покачал головой.