Папство и Русь в X–XV веках - [61]
Глава IV.
Папская экспансия в русские земли и татаро-монгольское нашествие
После того как планы феодально-католической экспансии против Руси потерпели крушение — на северо-западе в результате Ледового побоища, на юго-западе после битвы под Ярославом, — на западных границах Руси наступило некоторое затишье. Полного спокойствия не было, однако военное наступление западноевропейских феодалов приостановилось.
Это отнюдь не означало, что на Западе забыли о Руси или перестали бы интересоваться возможностью обосноваться на ее землях. Дело было в другом. Убедившись в том, что русские готовы дать решительный отпор любой попытке агрессии со стороны Запада (несмотря на значительное истощение внутренних сил в стране в результате многолетней ожесточенной борьбы с татарами), западноевропейские политики прибегли к средствам дипломатического характера, перенесли главное внимание на настойчиво повторяемые попытки склонить русских князей к сближению с Западом, особенно к признанию католичества, к заключению унии с римской церковью, что открыло бы агрессорам двери внутрь страны. В этом можно видеть главную задачу папской курии в ее отношениях с русскими князьями в первые два десятилетия после установления на Руси татаро-монгольского ига.
Одновременно с переговорами, которые с 1245 г. папство вело с галицкими князьями, аналогичные связи оно установило и с другим русским князем. Об этом свидетельствует серия из 7 папских посланий, которые все датированы 3 мая 1246 г. Все эти послания говорят о церковной унии одного из русских князей и о принятии его под покровительство римской церкви. В письме «Cum te, ac Regnum» папа пишет князю: «Мы охотно идем навстречу твоим желаниям и с готовностью внемлем… просьбам твоим».[415] И дальше: «Благосклонные к твоим ходатайствам, мы принимаем тебя лично и упомянутое царство под защиту св. Петра и нашу и утверждаем настоящей грамотой покровительство».[416]
Кто же был этот русский князь, вступивший в начале 1246 г. в переписку с папой и принявший его «покровительство»? В самих посланиях (за исключением одного) имя русского князя не упоминается, в адресате фигурирует почетная формула: «Светлейшему королю русскому» (Regi Russiae illustri). В одном лишь случае упомянуто имя «короля» — «Ioanni» (Ивану). Однако ни А.И. Тургенев, впервые опубликовавший эти письма, ни последующие исследователи не приняли этого имени во внимание, сочли его ошибкой и приписали все эти письма другому адресату. До недавнего времени за него единодушно принимали Даниила Галицкого и связывали всю майскую серию папских посланий 1246 г. с августовско-сентябрьской 1247 г., упуская из виду, что при этом неизбежно должен возникнуть вопрос о том, почему письма 1247 г. явно повторяют по содержанию письма предыдущего года и притом ни разу на них не ссылаются, как это обычно бывало в практике папской курии в подобных случаях.
Лишь в самое последнее время вопрос об адресате этих папских посланий получил другое решение, по-видимому, более убедительное, хотя и нельзя согласиться со всеми теми выводами, которые сделаны на основании этой новой версии. Новое решение вопроса, в сущности, наиболее простое — оно сводится к тому, чтобы принять за адресата всей серии папских посланий 1246 г. того русского князя по имени Иван, который и назван в одном из них. Таким князем Иваном был один из братьев Ярослава Всеволодовича, занявшего после гибели великого князя Юрия Всеволодовича в битве с татарами на реке Сити (в марте 1238 г.) великокняжеский стол. Иван Всеволодович был князем Стародубским (на Клязьме, близ Суздаля).
Как известно, Ярослав зимой 1245/46 г. был вызван в ханскую ставку под предлогом утверждения его на великое княжение. Отправившись сначала к хану Бату на Волгу, Ярослав вынужден был, по требованию татар, продолжить свое путешествие и явиться к великому хану в Каракорум. Здесь его застал и Плано Карпини, который об этой встрече упоминает в своей «Истории». Никаких подробностей о своих переговорах с князем Карпини не сообщает, но можно быть уверенным в том, что, находясь в Каракоруме вместе с великим князем всей Руси, папский легат не упустил возможности выполнить поручение, ради которого он отправился на Восток. Вряд ли можно считать пустым вымыслом утверждение Иннокентия IV. имеющееся в его послании от 23 января 1248 г. на имя Александра Невского о том, что Ярослав принял католичество. Папа указывает и на источник своих сведений в лице Плано Карпини. С его слов он сообщает далее, что Ярослав «смиренно и почтительно признал послушание римской церкви, матери своей», и принес обет папскому легату.[417]
Любопытно свидетельство Бзовия, который сообщает (без указания своего источника), будто Ярослав «принял от Карпини монашеское платье и устав св. Франциска и, отрекшись от мира, сделал большие успехи в монашеском житье и в святости».[418] Если и не доверять этому сообщению, поскольку его автор не пользуется репутацией точного и надежного свидетеля, готовность Ярослава пойти на какое-то соглашение с представителем папы и, очевидно, согласие на принятие им католичества вряд ли можно оспаривать. Нельзя думать, что слова папы в его послании к Александру Невскому об его отце были пустым вымыслом. Ведь с Монголией поддерживались постоянные связи, и князь легко мог проверить эти утверждения папы.
