Папство и Русь в X–XV веках - [54]

Вопреки действительности, католическая пропаганда изображала «миссионеров» на Руси желанными и долгожданными проповедниками и «учителями», а страну и народы, ее населяющие, — готовыми к обращению в «истинную веру». Эти легенды были созданы, а затем усиленно распространялись монахами-доминиканцами, исхаживавшими русские земли в ту пору вдоль и поперек. Одну из таких легенд рассказывает некий доминиканский венгерский монах Юлиан. По сохранившейся записи о его путешествии по Руси (эту запись сделал позднее, с его слов, другой доминиканец по имени Рихард), он с несколькими спутниками двинулся летом 1236 г. на восток через Русь и дошел до земли «мордванов» (мордва), живших «между Волгой, Окой и Рязанской землей». Здесь, как он рассказывает, его, католического монаха, оказывается, давно ждали. «Узнав от своих пророков, — заявляет он, — что им (мордванам, — Б.Р.) предстоит стать христианами, они посылали к князю великой Ландемарии (Лаудамерия — город Владимир, — Б.Р.) — это соседняя с ними русская страна, чтобы он послал к ним священников, которые окрестили бы их». Но тот (князь владимирский) якобы ответил: «Не мне надлежит это делать, а папе римскому. Ведь близко время, когда все мы должны будем принять веру римской церкви и подчиниться ее власти».[362]

Эти легенды как нельзя лучше показывают, насколько грубы и наивны были методы, с помощью которых католическая церковь пыталась пробить себе дорогу на Руси. Хорошо известно, насколько далека еще была в это время мордва от того, чтобы добровольно подчиниться власти русских князей.

Как раз в те годы, к которым относится рассказ венгерского доминиканца, приурочено сообщение нашей летописи о походе на мордву владимирского князя Юрия Всеволодовича с князьями рязанским и муромским. В этом походе русские встретили ожесточенное сопротивление, которое с трудом сломили: «…пожгли неприятельские села и перебили мордвы много», — говорит летописец.[363] И даже через 145 лет мордва все еще упорно сопротивлялась завоеванию.[364]

Исторические факты свидетельствуют о том, что рассказы католических монахов были плодом досужей фантазии.

Упорная борьба, которую в течение почти 20 лет вели против венгерско-католического вторжения на Галичину русские люди, значительно обострялась тем, что в ней сталкивались не только национальные и религиозные противоречия, но и противоречия классовые. Боярство, стремившееся к самовластному хозяйничанию на «своих» землях, резко противилось централизаторским тенденциям княжеской власти и в борьбе с ней подчас смыкалось с иноземцами. Ярким примером может служить поведение одного из противников Даниила Галицкого — крупного боярина Сулислава Бернатовича, перебегавшего неоднократно на сторону венгров и поддерживавшего католиков.

В тесной связи с основной политической линией, которую, проводил Даниил Галицкий, стоит и его внешняя политика. В борьбе против венгерского короля Белы IV, являвшегося ревностным сторонником папства и в союзе с ним воевавшего против императора Фридриха II Гогенштауфена, Даниил был поддержан сторонниками Гогенштауфенов — польским князем Конрадом Мазовецким и Австрией. Добившись искусной политикой поддержки и в Литве, Даниил успешно вел борьбу против попыток венгерско-католического вторжения на Галичину и к 1238 г. завершил объединение ее земель под своей властью.[365]

Однако усилия Даниила Галицкого, направленные на обеспечение хозяйственного и культурного роста юго-западной Руси, потерпели крушение вследствие начавшегося с 1237 г. грозного татарского нашествия на Русь. После взятия Киева 19 ноября 1240 г. полчища Бату устремились к Галичу. Несмотря на мужественную защиту своей земли, на которую поднялось население Галичины и весь русский народ против сильного и беспощадного врага, татаро-монголы заняли Галич, Владимир-Волынский и «инии грады мнози, им же несть числа».[366] Захваченные земли подвергались полному разорению, население во многих городах и селениях было истреблено.

Вал всесокрушающего нашествия катился дальше на запад. Страшному опустошению подверглись Польша и Венгрия, а затем Хорватия и Далмация, Сербия и Болгария. В Англии, Франции и Северной Германии велась лихорадочная подготовка к борьбе с непобедимым врагом. Все попытки остановить нашествие были тщетными. Многочисленное, разноязычное феодальное войско, собравшееся со всех концов Европы, пытавшееся остановить татар у Лигница, в восточной Чехии, было наголову разбито монголами 9 апреля 1241 г. Тремя днями позднее шестидесятитысячная армия венгерского короля Белы IV была разгромлена на реке Сабо.[367]

Европа, казалось, лежала беспомощной и беззащитной перед врагом, не знавшим ни милости, ни пощады. Даже в далекой Англии скупые строки хронистов запечатлели паническое состояние, охватившее массы населения. Об этом сообщают Матвей Парижский и автор Буртонских анналов,[368] продолжатель Гервазий Кентерберрийского[369] и ряд других хронистов.

Однако совсем неожиданно татаро-монголы, пройдя через южные страны Европы, повернули на восток и ушли в степи Причерноморья и Заволжья. Современники не понимали, что произошло. Многие видели в этих событиях чудо. В церквах служили молебны и приписывали спасение западноевропейских народов заслугам католичества.