Папство и Русь в X–XV веках - [31]

Даже кардинал римской церкви Гергенретер не может скрыть этого обстоятельства, подчеркивая, что «обращение» финнов очень затруднялось «приверженностью народа к свободе» (Freiheitstrieb des Volkes) и совершенной чуждостью «миссионеров» (так он называет крестоносных агрессоров), даже не знавших их языка.[181]

Насколько велика была ненависть порабощенного шведами народа к завоевателям, говорит и тот факт, что финны убили в 1158 г. епископа Генриха, возглавившего «крестовый поход», а в дальнейшем еще двух епископов, сменивших его.[182]

Шведы в своей феодально-католической экспансии не ограничились Финляндией. В 1164 г. на 55 шнеках они появились перед Ладогой. Подвергнув разорению посад вокруг крепости, они многократно, но безуспешно пытались взять ее штурмом, пока подоспевшая новгородская рать не нанесла им сокрушительный удар, уничтожив 43 шнеки. Уцелевшие бежали из пределов русской земли.[183] Этот поход совпал по времени с крупной агрессией против поморских славян и вендов, предпринятой коалицией, возглавляемой герцогами и королями: Генрихом Львом (Саксония), Адольфом Гольштинским, Альбрехтом Медведем Мекленбургским, Вальдемаром I Датским. Несмотря на значительные силы, феодалы были наголову разбиты в сражении при Деммине.[184] Таким образом, шведское нападение на Русь было как бы одним из ударов, по-видимому, согласованно намеченных организаторами очередного «крестового похода».

Следует напомнить, что папа Александр III именно по этому случаю писал, что «миссионеров» необходимо поддержать войском.[185]

В то же время развернулась «миссионерская» деятельность католического духовенства на западных границах Руси. Ее вели на территории Эстонии монахи-цистерцианцы под наблюдением и руководством, с одной стороны, архиепископа Лундского (Дания), с другой — шведского короля. И тот и другой принимали живейшее участие в этой деятельности: они назначили специального епископа эстонского в лице некоего монаха Фулько, которому оказала свое внимание и папская курия.[186]

Стремясь со своей стороны содействовать скорейшему захвату эстонской земли католическими агрессорами, папа объявил «отпущение грехов» на год всем сражающимся «против эстов и других язычников в тех местах»[187] и в специальной булле от 17 сентября 1171 г. призывал всех верующих в Дании, Норвегии и Швеции «протянуть руку помощи епископу Фулько, всеми силами способствующего обращению неверных».[188] Такое понимание «обращения» в христианскую веру сделалось традиционным для папской курии. Еще в 1141 г. в булле Иннокентия II на имя епископа Генриха Ольмюцского предлагалось вести проповедь христианства среди пруссов вооруженной силой, дабы ускорить «дело обращения».[189] Так уже с середины XII в. начинает вырабатываться та форма католической экспансии, которая станет господствующей в последующее время — вооруженное наступление под знаменем креста.

Прошло 100 лет с тех пор, как папа Григорий VII впервые в истории католической церкви открыто выступил с претензиями на власть над Русью. Эти 100 лет заполнены длинной цепью попыток папства вовлечь Русь в орбиту своего влияния, главным образом путем «соединения церквей». За вероисповедными спорами, которые паписты, пользуясь любым поводом, назойливо возобновляли, скрывались политические интересы, и «соединение церквей» было лишь ширмой для присоединения земель.

Потеряв надежду на возможность мирного проникновения на русские земли, папство стало с конца 80-х годов XII в. подготовлять позиции для развернутого наступления на Русь с помощью открытого насилия и террора. Католическая экспансия на Руси вступала в новый этап.

Усиление феодально-католического наступления на восток в XIII в.

Глава I. Папство в борьбе за расширение своей власти в первой половине XIII в.

В истории папской экспансии против Руси XIII век занимает особое место. Эпизодические попытки представителей папской церкви обосноваться на русских землях сменяются широкой полосой сплошного наступления. Борьба становится открытой, принимает острые формы. Цели папской курии все теснее сплетаются с интересами феодальных захватчиков, которым политика папства служит и опорой и орудием.

Борьба папства за влияние на Руси, как и прежде, маскируется лозунгом религиозного «обращения», «соединения церквей», «унии». «Русское» направление папской экспансии становится еще теснее связанным с борьбой за религиозно-политическую гегемонию над Востоком, над Византией.

Особое значение имело резкое изменение общей политической обстановки в связи с исходом IV крестового похода, подчинением большой части византийских владений западным рыцарям, созданием в Константинополе нового трамплина для наступления западноевропейских феодалов, под флагом католической церкви, на Восток.

Захват крестоносцами Константинополя в жестоком сражении 12–13 апреля 1204 г., ознаменовавшемся невиданным разграблением, разрушениями и массовой резней, вступление 9 мая на трон византийских императоров Балдуина Фландрского, ликвидация Византийской империи и появление Латинской империи было, конечно, представлено во всей Западной Европе как грандиозный успех западноевропейского «христианского мира».