Панталончики упали! - [15]

КЛИНГЛЕХОФ: Клинглехоф!

ТЕО: Наш новый квартирант. Он будет здесь жить.

КОЭН: Где?

ТЕО: На половине Версати. Он только что съехал.

КОЭН: Что?

ТЕО: Заплатил за год вперёд и уехал.

КОЭН: Так он съехал?

ТЕО: Да.

КОЭН: Но почему?

ТЕО: Он встретил женщину.

КОЭН: Какую женщину.

ТЕО: Уличную. (Уходит в спальню)

КОЭН: Он нашёл себе уличную женщину? (В сторону) Тогда мне тоже не имеет смысла здесь оставаться. Что толку защищать, если больше нет никакой угрозы. Герр Маске! (Выходит Тео с бумагами) Я ухожу.

ТЕО: Тоже съезжаете?

КОЭН: Вещи я заберу попозже. Сахар я возьму сейчас. И я бы хотел получить деньги, которые заплатил вам вперёд за квартиру.

ТЕО: Э, нет, договор дороже денег, вы сами так говорили.

КОЭН: Я позову своего адвоката.

ТЕО: У вас нет адвоката.

КОЭН: Значит, мне придётся им стать!

ТЕО: Если я найду вам замену, пожалуйста, я верну вам ваши деньги, в противном случае ничего.

КОЭН: Ну, хорошо, я ухожу из вашего дома. Но напоследок хочу вам сказать, герр Маске, что у меня не только не римский профиль, а моя бабушка вовсе не никакая не француженка, а чистокровная… (Тео и Клинглехоф затаили дыхание) Но дело не в этом. Я бесконечно рад, что мне посчастливилось увидеть своими глазами позавчера утром в парке, и это был не королевский выезд со всей его мишурой, лошадьми и гвардией, а в сотни крат более прекрасное и восхитительное!

ТЕО: И что же это было, Коэн с римским профилем и чистокровной бабушкой?

КОЭН: Я вернусь за своими вещами завтра. (Входит Луиза) Добрый день фрау Маске. (Уходит)

ТЕО: Луиза, займись гостем, я должен подготовить документы.

Он идёт в свою комнату. Луиза снимает пальто и шарф.

ЛУИЗА: (Раздражённо) Кто вы?

КЛИНГЛЕХОФ: Я — тот, кто предпочитает формальное обращение фамильярному, и по сему не были бы вы так любезный переменить свой агрессивный тон допроса?

ЛУИЗА: Вы пришли ко мне в дом, и я обязана знать, кто вы такой.

КЛИНГЛЕХОФ: Я ваш новый квартирант.

ЛУИЗА: У нас уже всё занято.

КЛИНГЛЕХОФ: Выходит, не всё.

ЛУИЗА: С каких это пор, интересно?

КЛИНГЛЕХОФ: С сегодняшнего дня. Ваш муж пошёл готовить контракт как раз, когда вы пришли.

ЛУИЗА: (Подходя к спальне) Тео?

Он высовывает голову из двери, в руке держит наполовину заполненный контракт.

ТЕО: Ты что-то припозднилась сегодня. Исповедалась?

ЛУИЗА: Да.

ТЕО: Надеюсь, это принесло тебе облегчение.

ЛУИЗА: Святой отец заставлял меня повторять мои признания снова и снова. После шестого раза я, наконец, получила прощение.

ТЕО: Слава Богу. (Собирается уходить)

ЛУИЗА: Что, Коэн съезжает?

ТЕО: Да, и Версати тоже.

ЛУИЗА: Версати? Они сказали, почему?

ТЕО: Коэн нёс какую-то чушь, а Версати просто сошёл с ума. Сказал, что встретил сногсшибательную женщину.

ЛУИЗА: Женщину? Какую женщину?

ТЕО: Которую он встретил прошлой ночью. Говорит, никогда женщина не вызывала в нём столько эмоций. Хочет посвятить ей свою новую поэму.

ЛУИЗА: О! (Он возвращается в спальню. Она достаёт из корсажа посвящение Версати и читает.) «Однажды родившись, любовь не умрёт, но будет рождаться в груди моей вновь»! (Она идёт к печке и бросает листок в огонь. Затем пристально рассматривает Клинглехофа и подходит к нему.) Значит вы ещё один мужчина, который хочет жить в нашем доме?

КЛИНГЛЕХОФ: Вот почему я здесь.

ЛУИЗА: Значит, вам нужна комната, чтобы здесь работать. Уединённое место, где можно спрятаться от всего на свете.

КЛИНГЛЕХОФ: Совершенно верно.

ЛУИЗА: Надо полагать, сфера ваших интересов исключительно поэзия, так сказать: «служение муз не терпит суеты»?

КЛИНГЛЕХОФ: С вашего позволения, наука.

ЛУИЗА: Ах, наука. Могу предположить, что вы позавчера также были в парке во время королевского парада?

КЛИНГЛЕХОФ: Это долг каждого гражданина.

ЛУИЗА: На липовой аллее?

КЛИНГЛЕХОФ: На бульваре, да.

ЛУИЗА: И что вы там увидели?

КЛИНГЛЕХОФ: Что-то невообразимо прекрасное!

ЛУИЗА: Так, значит, это просто совпадение, что вы пришли искать комнату именно сюда, к обладательнице пары роскошных панталончиков?

КЛИНГЛЕХОФ: Да, как вы смеете!

ЛУИЗА: (Повышая голос) О, пожалуйста, я научилась читать по лицам! Теперь я могу разглядеть похоть, которая у вас у всех на лбу отпечатана.

КЛИНГЛЕХОФ: (Он шокирован) Мадам, я понятия не имею, о чём вы говорите!

ЛУИЗА: Ах, неужели? А это вам ни о чём не говорит?

Она задирает юбку и показывает ему свои панталончики.

КЛИНГЛЕХОФ: О, Боже, праведный, Спаси и Сохрани! (Пауза)

ЛУИЗА: Что, и сейчас не припоминаете?

КЛИНГЛЕХОФ: Да, ни сном ни духом!

ЛУИЗА: Вы же сказали, что видели что-то невообразимо прекрасное.

КЛИНГЛЕХОФ: Кайзер! Я видел живьём Кайзера.

ЛУИЗА: Так, значит, вы, правда, ничего такого не видели?

КЛИНГЛЕХОФ: Скажу вам только одно: именно этого я всеми силами избегал всю свою сознательную жизнь. Я не только бросал квартиры, я покидал страны, чтобы избежать порока. И я не могу поверить, чтобы эта зараза проникла в святая святых Германии, в немецкую семью! Вы ведёте себя как американка.

ЛУИЗА: (Меняя тон на дружеский) Вы пришли снять комнату?

КЛИНГЛЕХОФ: (Поражён такой переменой) Я собирался.

ЛУИЗА: А теперь уже передумали?

КЛИНГЛЕХОФ: Несомненно.

ЛУИЗА: Могу я узнать почему?

КЛИНГЛЕХОФ: Вы ещё спрашиваете? Да потому что минуту назад вы натянули юбку себе на голову!