Панна Мэри - [13]

Петрек ехал на всех парах.

Мэри закрыла глаза и отдалась быстроте езды.

Лошади ударяли копытами быстро и ритмически. Казалось, они не мчались, а летели. Мэри чувствовала, как ее что-то несет.

И чудилось ей, что она летит в бездну, а за ней гонится какой-то демон с крыльями летучей мыши и с лицом диавола, по рисункам современных художников.

Она убегает. Демон уже касается ее крыльями; на шее она чувствует уже его холодное дыхание. Она сильнее куталась в пелерину.

— Не убежишь, не убежишь! — слышит она за собой. — Догоню и поймаю тебя. Не убежишь…

Вдруг Мэри заметила, что Петрек старается изо всей силы осадить лошадей, быстро несущихся галопом. Казалось, коляска мчится с ветром.

— Понесли! — крикнул Петрек.

Мэри ужасно испугалась. Дыхание замерло у нее в груди, она на минуту потеряла сознание. Но скоро пришла в себя. Она знала, что дорога тянется равниной еще несколько миль, ехать придется по лугам и полям, а коляска низенькая. Бешеная скачка лошадей стала даже доставлять ей некоторое удовольствие.

Она опять услыхала за собой голос:

— Не убежишь… Я твой демон, твой злой дух… Догоню и поймаю тебя…

Мэри прижалась в угол коляски.

— Я схожу с ума? — подумала она.

— Со дня твоего рождения я летаю над тобой… — услыхала она сзади себя, — жду случая, чтобы кинуться на тебя, как барс на лань.

Мэри стало так страшно, что она готова была велеть вернуться, но лошади мчались все скорее и скорее, все безумнее…

Вдруг Петрек крикнул испуганным голосом: «Ой!» — и Мэри почувствовала, что они едут не дорогой, а по чему-то мягкому, верно по траве.

— Что случилось? — крикнула она.

Петрек ничего не отвечал, он почти навзничь лежал на козлах.

Ветер постепенно утихал. Минуту спустя они уж ехали в совершенной тишине. Из-за туч проглядывала огромная серебристая луна. Кругом виднелись трава и камыш. Лошади свернули с дороги и помчались по лугу. Невдалеке что-то заблестело, точно поверхность воды. «Это, вероятно, Пржиховское озеро, о котором я слышала. Боже! Вдруг лошади понесут туда». Почва становилась мягкой, в лицо Мэри брызгала грязь из-под конских копыт и колес. По временам, как сон, мелькало перед глазами маленькое озеро с серебристой струей луны, дивное и таинственное.

— Господи, Господи! — шептала Мэри, проклиная свою несчастную выдумку. — Боже мой! Лишь бы возвратиться живой!

Иногда страх перед призраком возвращался. Призрак был молчалив и тих, но все следовал за ней. В этом она была вполне уверена.

— Что это может быть? — подумала она. — Ведь я никогда не видела привидений… Господи, Господи!

Но вскоре все внимание или весь страх Мэри сосредоточился на Пржиховском озере, которое блестело все ближе и ближе. Мэри даже казалось, что она чувствует его холодное дуновение на лице.

— Выскочу, — шептала она в испуге и в отчаянии.

Они все приближались к озеру. Лошади неслись к воде не прямо, а наискось. Вдруг Петрек кувыркнулся в воздухе и исчез, а Мэри очутилась на коленях в коляске, и на минуту у нее потемнело в глазах. Коляска остановилась.

— Что случилось? — крикнула она, придя в сознание и видя стоящего возле Петра.

— Колеса скатились в ров, — ответил Петрек. — Видно, Бог берег, ведь озеро вблизи. Колесо сломалось и дышло лопнуло.

— А лошади?

— Лошади убежали. Упряжь порвалась.

— Что теперь будет?

— Не знаю, барышня.

— Лошади нас понесли?

— Точно так, барышня.

— Хорошо, что так, а то ведь могли и в воду попасть!

— Не приведи Бог!

— Ну, а что же мы теперь сделаем?

Петрек пожал плечами.

— Домой далеко?

Петрек, вопреки этикету, махнул рукой.

— Не меньше трех миль!..

— Никого здесь нет вблизи?

— Нет.

— Значит, нужно возвращаться пешком?

— Как, барышня, вы хотите перейти по воде? Не перейдете!..

— Что ж будет? — произнесла Мэри, удерживая слезы.

— Может быть, мне сходить в имение за другими лошадьми, а барышня здесь подождут…

— Мне придется здесь ожидать одной!? — крикнула с испугом Мэри.

— Здесь, барышня, ни живой души, ни зверей нет. Никто сюда не придет. Я мигом сбегаю. Вы, барышня, не перейдете по болоту — тут вода… Ведь мы проехали не дорогой. Вы, барышня, легко обуты, можете простудиться и заболеть. Сидите, барышня, в коляске, сюда и мышь не заберется. А я побегу. — И, не ожидая ответа, Петрек повернулся и побежал.

— Петрек! — крикнула Мэри с отчаянием.

— Мигом, мигом, барышня, — ответил Петрек, прыгая по кочкам на болоте.

Слезы ручьем полились из глаз Мэри. Она прижалась в угол коляски, укуталась накидкой, и стала плакать, молиться и проклинать момент своего выезда из Загаевиц, затем вообще из Варшавы, наконец — день рождения и даже день свадьбы родителей.

Вскоре значительно похолодело.

Мэри должна была решиться встать и поискать под сиденьем попоны.

К счастью, они там оказались. Закуталась ими. Было, по крайней мере, тепло.

Вокруг была такая тишь и глушь, что казалось, будто на сотни, тысячи миль нет и признаков жизни. Но взволнованное воображение Мэри стало оживлять и эту глушь и тишь… Ей казалось, что по болотистым лугам бродят какие-то странные чудища, что страшные утопленники высовывают из озера отвратительные головы.

— Только бы прошла эта ночь! Только бы прошла ночь! — шептала она, кутаясь в попоны.