Панна Мэри

Панна Мэри

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность. Книга завершается финалом, связывающим воедино темы и сюжетные линии, исследуемые на протяжении всей истории. В целом, книга представляет собой увлекательное и наводящее на размышления чтение, которое исследует человеческий опыт уникальным и осмысленным образом.

Жанр: Классическая проза
Серии: -
Всего страниц: 45
ISBN: -
Год издания: 1909
Формат: Полный

Панна Мэри читать онлайн бесплатно

Шрифт
Интервал

Перевод Владимира А. Высоцкого.

I

Мэри отправлялась на большой раут к Лудзким. Две горничные подавали ей платье и туалетные принадлежности, парикмахер в последний раз окинул глазами произведение своего искусства и с глубоким поклоном вышел из комнаты. За дверью он сплюнул и со вздохом взглянул на свой дворянский перстень. Но, нащупав рукой деньги в кармане, он невольно улыбнулся.

Мэри одевалась быстро, со свободными движениями человека, не обращающего особенного внимания на цену материи и более занятого посторонними мыслями, чем заботами о платье. Она нервно двигалась по комнате, переходила из угла в угол и увлекала за собой обеих горничных, которые обменивались выразительными взглядами.

— Иоася, не надо затягивать, — произнесла она, наконец.

— Да иначе барышня не будут одеты как следует, — возразила одна из горничных.

— Пустяки! И так буду лучше всех.

— Ну, конечно, — ответила другая горничная, при чем обе за спиной Мэри высунули язык.

Мэри действительно была занята важными мыслями. Она знала, что встретит Стжижецкого, и хотела быть красивее всех, красивой как никогда, как мечта! Но ведь красота не может зависеть от того, будет ли она миллиметром тоньше или нет. Она была уверена, что Иоася и Зузя оденут ее хорошо и что парижское платье ей по фигуре. Дело было не во внешнем виде (прилично одеться сумеет каждая барышня со средствами, и обладай ты хоть сокровищами Голконды, больше чем можно — на себя не наденешь). Мэри заботилась о другом — о том внутреннем блеске, который должен был сиять в ее глазах, дрожать на ее губах, о том ореоле чудесного и волшебного, который должен был ее окружать.

— Я должна быть прелестна, прелестна, как мечта, — повторяла она.

Она возбуждалась все более и более. Глаза ее горели ярче обыкновенного, грудь волновалась сильнее, полуоткрытые губы точно ожидали поцелуя…

Она с улыбкой взглянула в зеркало — нет, не Мэри.

Туалет был окончен. Иоася накинула ей на плечи великолепную накидку. Прежде чем выйти, Мэри еще раз посмотрелась в зеркало, и хотя не раз любовалась собой, не раз видала себя в бальных туалетах, все же была поражена своей красотой…

В эту минуту третья служанка доложила, что родители ее ждут. Мэри захватила веер и, напевая песенку, стала спускаться по большой мраморной лестнице.

«Лечу, как большая райская птица», — подумала она.

II

— Ну, никогда уж, никогда!?.. И никогда не услышу твоего голоса, как слышал прежде?.. И никогда не вернется прошлое?..

Звуки аккорда сплелись так дивно, что Стжижецкий дрогнул, точно сам поразился тем, что высказал; струны застонали как под ударом костлявой руки смерти. Стжижецкий бросил взгляд из-за рояля, но, кроме г-жи Скразской и m-lle Лименраух, не увидел никого.

— И никогда уж?.. И никогда?.. Никогда?.. Я упал бы к ногам твоим, целовал бы руки и ноги, если бы ты мне подарила хоть одну прежнюю улыбку, хоть один прежний звук твоего голоса…

— Неужели это была только игра возбужденных нервов? И ведь я сам… сам оттолкнул тебя, сам растоптал этот цветок, сорвал это солнце с неба… разорвал эту лилейную пелену.

— Я сам…

Стжижецкому показалось, что вместо металлических струн в рояле натянуты его собственные нервы. Он терзал свои нервы… терзал собственное тело. Ему чудилось, что при каждом ударе кровь брыжжет со струн, наполняет рояль, выступает из краев, заливает зал… все становится красным… пурпурным… все тонет в этой крови… все: мебель… цветы… люди… она…

M-me Скразская, с лицом как арбуз, и m-lle Лименраух, с лицом как морковь, вскочили с места. Рояль под пальцами Стжижецкого издал какой-то странный, дьявольский звук.

И Стжижецкий брал аккорд за аккордом. Рояль ревел смехом. M-me Скразская и m-lle Лименраух тонули в его крови, в той крови, что лилась из рояля в зал, и утонули бы, должны бы были утонуть, если бы эта кровь доплыла туда… туда… где эти цветы. Хе… хе… хе… Рояль ревел таким нечеловеческим, таким страшным хохотом, что Стжижецкий услыхал где-то позади себя:

— Mais qu'estce que c'est?

Пусть течет кровь, течет! Исчез рояль, исчезла гостиная Лудзких, и m-me Скразская и m-lle Лименраух, исчезло освещение… цветы… все исчезло… осталось одно пространство, и шум, и гул, и море его текущей крови… Кровь касается ее ног… подплывает к ним… хочет подняться выше… обдать ее… и не может… Странно, непонятно… В этом наводнении, в этом океане крови, что может, кажется, затопить Альпы, она одна стоит невредима… Кровь волнуется, бушует и кружится вокруг нее, вздымается волнами и пеной, но ни одна капелька не достигает ее ног… Рояль под пальцами Стжижецкого зарыдал… Струны издали странный, раздирающий душу, невыразимо скорбный стон отчаяния. Глаза Стжижецкого стали влажны, он захотел подняться, зная, что все, что он ни сделает, будет смешно… и вдруг у него потемнело в глазах…

— Ах, ах! — вскрикнули m-me Скразская и m-lle Лименраух.

Стжижецкий пришел в себя.

— Mais qu'estce que c'est? — Что с ним такое? — услыхал он сзади себя.

— Не угодно ли вам воды? — подошел к нему молодой Лудзкий с белым цветком в бутоньерке.

Стжижецкий отрицательно покачал головой.

Раздались звуки печальной песни… Вот дух скорбный, смертельно грустный, безнадежный, покинул тело, унося всю свою боль, всю свою горесть… Далеко-далеко от мира, от солнца — далеко от всего, чем живет она. В пустынную серую даль… Ах, далеко далеко, от всего, чем она жила, далеко!.. Но ведь, не будь ея, страшен, смертельно страшен был бы сон… и мертвенно безжизнен был бы дух… И ты еще не понимаешь, как я люблю тебя?.. Не понимаешь, ты не хочешь понять?.. А я не могу, не могу сказать тебе этого… ничего не могу сказать? Если бы я погибал, умирал, и одно только слово «люблю» могло спасти меня, я бы не произнес его, не мог бы произнести…


Еще от автора Казимеж Тетмайер
Ha горных уступах

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Легенда Татр

Роман «Легенда Татр» (1910–1911) — центральное произведение в творчестве К. Тетмайера. Роман написан на фольклорном материале и посвящен борьбе крестьян Подгалья против гнета феодального польского государства в 50-х годах XVII века.


Лауреат

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Рекомендуем почитать
Провидица

Разрешите представиться - Калина, Провидица и сновидец, да еще вкупе с немереными магическими способностями, являюсь единственной претенденткой на "должность" Великой Прорицательницы мира Эльдор. Только здесь появилась, а уже надо идти спасать его жителей, да и весь мир в целом. Хорошо, что есть врожденный дар заводить дружбу с "правильными ребятами". Ну, теперь уже держись, враг неведомый! Путешествия по мирам, друзья, учеба и все это на меня бедную! Ничего, я справлюсь!


Перепутья Александры

Меня зовут Александра Корнеева. Последние семь лет моя работа - помогать людям (я называю их спутниками), попавшим в беду. Я нахожу их в Потоке и вывожу в реальный мир. Но сначала мне приходится определять Перепутья - неразрешенные проблемы, которые и держат спутников в плену. Мое новое задание - девочка Алиса, затерявшаяся в Потоке глубже, чем кто-либо прежде. Я еще не понимаю, насколько тесно переплетется поиск ребенка с моим собственным первым путешествием по Потоку, состоявшимся тринадцать лет назад. Чтобы найти Алису, мне придется вспомнить прошлое, похороненное в самой глубине сознания, раскрыть страшную тайну, тщательно скрываемую моими близкими.


Отвори, сестра моя

Первая марсианская экспедиция столкнулась с проблемами: прополи два вездехода, отправившиеся на исследование планеты. Единственный оставшийся член экспедиции Кардиган Лейн отправляется на поиски пропавших по заносимым пылью следам гусениц. Обнаружив место, где пропали вездеходы, он сам едва не становится жертвой желеобразного болота, на котором разбит странный сад марсианских растений.Спасение пришло, когда он его уже не ждал, в лице гуманоида в скафандре. Оказавшись на чужой станции, Лейн понял, что в ближайшее время ему ничего не грозит.


Монолог

Странный и страшный расказ о полной деградации. Ужасная история о младенце, написанная для сборника о детях-мутантах.


Одна сотая

Польская писательница. Дочь богатого помещика. Воспитывалась в Варшавском пансионе (1852–1857). Печаталась с 1866 г. Ранние романы и повести Ожешко («Пан Граба», 1869; «Марта», 1873, и др.) посвящены борьбе женщин за человеческое достоинство.В двухтомник вошли романы «Над Неманом», «Миер Эзофович» (первый том); повести «Ведьма», «Хам», «Bene nati», рассказы «В голодный год», «Четырнадцатая часть», «Дай цветочек!», «Эхо», «Прерванная идиллия» (второй том).


Год кометы и битва четырех царей

Книга представляет российскому читателю одного из крупнейших прозаиков современной Испании, писавшего на галисийском и испанском языках. В творчестве этого самобытного автора, предшественника «магического реализма», вымысел и фантазия, навеянные фольклором Галисии, сочетаются с интересом к современной действительности страны.Художник Е. Шешенин.


Королевское высочество

Автобиографический роман, который критики единодушно сравнивают с "Серебряным голубем" Андрея Белого. Роман-хроника? Роман-сказка? Роман — предвестие магического реализма? Все просто: растет мальчик, и вполне повседневные события жизни облекаются его богатым воображением в сказочную форму. Обычные истории становятся странными, детские приключения приобретают истинно легендарный размах — и вкус юмора снова и снова довлеет над сказочным антуражем увлекательного романа.


Угловое окно

Крупнейший представитель немецкого романтизма XVIII - начала XIX века, Э.Т.А. Гофман внес значительный вклад в искусство. Композитор, дирижер, писатель, он прославился как автор произведений, в которых нашли яркое воплощение созданные им романтические образы, оказавшие влияние на творчество композиторов-романтиков, в частности Р. Шумана. Как известно, писатель страдал от тяжелого недуга, паралича обеих ног. Новелла "Угловое окно" глубоко автобиографична — в ней рассказывается о молодом человеке, также лишившемся возможности передвигаться и вынужденного наблюдать жизнь через это самое угловое окно...


Услуга художника

Рассказы Нарайана поражают широтой охвата, легкостью, с которой писатель переходит от одной интонации к другой. Самые различные чувства — смех и мягкая ирония, сдержанный гнев и грусть о незадавшихся судьбах своих героев — звучат в авторском голосе, придавая ему глубоко индивидуальный характер.


Ботус Окцитанус, или Восьмиглазый скорпион

«Ботус Окцитанус, или восьмиглазый скорпион» [«Bothus Occitanus eller den otteǿjede skorpion» (1953)] — это остросатирический роман о социальной несправедливости, лицемерии общественной морали, бюрократизме и коррумпированности государственной машины. И о среднестатистическом гражданине, который не умеет и не желает ни замечать все эти противоречия, ни критически мыслить, ни протестовать — до тех самых пор, пока ему самому не придется непосредственно столкнуться с произволом властей.