Панна Мэри - [5]

— И вы не боитесь соскучиться со стариком? Хе-хе! — засмеялся профессор, надевая очки.

— О, если только вы не боитесь соскучиться со мной, профессор… — ответила она, приветливо улыбаясь.

Мэри разговаривала живо и остроумно, но мысли ее были где-то в другом месте. Она обдумывала, какое впечатление произведет ее разговор с Тукальским.

Разговор сразу отличал ее не только от всех барышень, но даже от дам. Ведь всякий скажет: она подошла к нему, видя его одиноким — значит, у нее доброе сердце; она, очевидно, развитее других, если не смущается и находит тему для разговора с таким ученым человеком; безусловно она добрее и умнее других. В то же время она обращает на себя всеобщее внимание и злит всех тех молодых людей, которые хотели бы подойти к ней, а этого, без сомнения, хотят все, за исключением двух женихов, хотя и относительно одного из них она сомневается, так как он женится на Лиле Покерт только ради фабрики ее отца.

В «Бухгалтерской книге своей жизни» на 11 марта 189… г. Мэри отметила большую прибыль. Она вполне была довольна собой.

По временам глаза ее искали глаз Стжижецкого и встречались с ними. Она интересовалась его мыслями и, казалось, угадывала их. Он очень хотел подойти к ней, а вместе с тем его глаза выражали что-то злое… То, что он хотел подойти к ней, ее мало интересовало: уж слишком привыкла она к этому, — впрочем, иначе и быть не могло; за то эти злые огоньки в больших темно-синих глазах интриговали ее. Ей хотелось помериться с ним силою, и хотя она была уверена в победе, но эта борьба казалась ей интересной и возбуждающей. Мозг Мэри стал ей вдруг казаться шпагой в ее руках. Наступая и отражая мысленно удары, она продолжала разговаривать с профессором Тукальским. Она видела, что Стжижецкий не сводил с нее глаз, насколько это было возможно в присутствии других. Вдруг злые огоньки в его глазах потухли, в них мелькнуло страданье. Мэри отвернулась с гримасой легкого презрения и скуки.

А хозяин дома, Лудзкий, здоровался в дверях залы с высоким графом Виктором Черштынским, который корчил из себя англичанина. В голове Мэри стрелой промелькнула мысль. Здесь два человека, на которых обращено всеобщее внимание, — Стжижевский и Черштынский. У Черштынского титул и вид англичанина, все знают, что он ищет богатой жены и хочет продать себя; ему безразлично, откуда будут деньги, где бы их добыть. При том он хорош собою, элегантен, beau parieur, спортсмен, а также двоюродный брат княгини Заславской. Княгини Заславской!..

Стжижецкий безусловно гораздо интереснее, и окружен тем блеском, который только дает аристократизм.

Они первые здесь между молодыми людьми, как она между барышнями…

Теперь можно будет помериться силами!

Она почувствовала странное желание психической борьбы.

Как поступит Черштынский, это для нее безразлично, но как — Стжижецкий?.. В его душу, в это тихое озеро бросить каменную глыбу, которую представляет из себя Черштынский.

Что же произойдет? Озеро забушует, забурлит!..

Да, да… Теперь Стжижецкий покоен, ведь его никто не раздражает… Но это страшно скучно! Пока станешь женой такого Черштынского, нужно кое-что пережить с такими, как Стжижецкий. Надо жить… Жить!..

Громадный избыток жизненных сил стал клубиться в ее жилах, какая-то дрожь пробегала по губам… Грудь ее разрывала корсет и лиф, и кровь в ней замирала, как у барса при виде добычи, которой ему не поймать. Ноздри расширялись… Какая-то дикая, злобная жажда легкой дрожью пробежала по телу…

«Мне хочется впиться ногтями во что-то!..» — думала она.

Профессор Тукальский восхищался ее остроумием, а общество любезностью; без сомнения, оборотный капитал Мэри на 11-е марта принес очень хорошую прибыль.

Между тем, Черштынский, со свободными движениями светского человека, захотел подойти к Мэри, но она предупредила его, встала и, перекинувшись с профессором Тукальским еще несколькими приветливыми словами, подошла к Стжижецкому.

Глаза их встретились и точно впились друг в друга, но вскоре оторвались и смотрели друг на друга холодно и неподвижно.

— Вы были сегодня очень расстроены у рояля, — заговорила Мэри.

— Это вам только показалось.

— Как же? Вы чуть в обморок не упали.

— Это казалось только m-me Лудзкой.

— Мне кажется, что это вам только кажется.

— Вы любите играть словами?

— О, я люблю играть всем.

— Что может принести поль… — Стжижецкий запнулся и не кончил. Лицо Мэри облилось румянцем, но, дерзко взглянув на Стжижецкого, она сказала.

— Почему же вы не кончили? Что вы хотели сказать?

— Пользу! — сказал Стжижецкий грубо.

— Что может принести пользу? — повторила Мэри, уже совершенно владея собой. — Да, да, и я думаю, что тот, кто играет иначе, — неумен.

— Разве вы не понимаете, что можно играть, хотя играть не хочется?

— Так делают слабые люди.

— И если они проиграют?

— Жалеть их не стоит.

— Вы притворяетесь, если серьезно так думаете.

— А вам как кажется?

Стжижецкий быстро взглянул на нее; Мэри вызывала его взглядом.

— Я ничего не хочу думать, — ответил он, немного помолчав.

— Разве вы боитесь?

— Боюсь.

— Чего?

— Чего-то нехорошего.

— Вы не хотите думать обо мне нехорошо?

— Да.

— Только слабые люди играют тем, что не приносит пользы.