Панк-вирус в России - [14]

О: Что бы вы могли пожелать панкам?

Г: Побольше читать хорошей информации, лучше разбираться в музыке и лучше играть самим. Забудьте о героине — это не панк-рок! Сид Вишиус облажался…

Я: Я бы пожелал панкам, чтобы каждый был самим собой. Не просто типа: "Раз я панк, я должен там то-то, тут сё-то…" Пускай они делают то, что им хочется. Просто не надо сковывать себя рамками.

Дискография

1996 "Один"

1996 "Больные и здоровые"

1997 "Препративный Я!"

1997 "Мудацкие песни"

1997 "Расчлененные тушки"

1997 "Невероятное возникновение фекалии"

1997 "Наизнанку…или путешествие в тотальный проход"

1997 (сборник вещей из альбомов с 1 по 9) "Всякое"

1997 (с 1 по 6) "Полторы кучи для Македонского"

1998 "В засаде"

1998 "Только для своих"

1999 "Ненормативная лекция"

Интервью с Женей Морозовым. Группа «ДК»

Ольга: Когда и при каких обстоятельствах образовалась группа?

Женя: Все мы знали друг друга уже несколько лет до того, когда, собственно говоря, появился логотип «ДК». Мы дружили, занимались всякими разными вещами. Ну, как обычно, у кого там школьные были ансамбли, у кого в других учебных заведениях. А потом народ чуточку подрос, за 20 перевалило, и как раз все произошло.

О: А какие это были годы?

С: Начало 1980-х. И в таком возрасте уже ощущается гнилость системы, уже начинает давить на мозги, и человек тем или иным способом ищет каких-то отдушин для своей души, какого-то отгяга, чтобы хоть как-то защититься от совдеповского беспредела, хоть каким-то образом выразить свой протест. И в тот т, собственно говоря, появилась, очевидно, концепция «ДК» как таковая, Безусловно, это был социальный протест ребят, которые что-то стали соображать в этой жизни. Просто ходить по улицам и хоть как-то не пнуть Советскую власть тем или иным способом, конечно, было уже тяжело, просто невыносимо совершенно. А мы, как музыканты, к тому времени всякие дискотеки пытались крутить, на всяких свадьбах играли. И у нас была возможность в музыкальной форме найти для себя отдушину, высказать все, что мы думаем по поводу этого совка. Это как раз было 1982-84 год. Вот этот период.

Я помню, значится, как это было. У нас даже было программное собрание — некий манифест. Я в то время работал в дискотеке МИСИС — Дом Коммуны, и на оборудовании в этом зале мы иногда репетировали, и там же в Институте стали и сплавов произошло программное собрание, на котором присутствовал я, естественно, Сережа Жариков, Дима Яншин, Саша-басист, и еще кто-то был, я уже не помню. И мы просто поставили себе задачу — надо оттянуться, надо попытаться сделать какой-то магнитоальбом. И мы стали работать по этой программе довольно целенаправленно, и работа двинулась с какой-то совершенно чудовищной скоростью. Потому что, во-первых, у нас была уникальная репетиционная база — огромное помещение 20x20, здоровый дискотечный танцевальный зал, который эксплуатируется фактически 2 раза в неделю. Все остальные дни, я что хочу, то там и делаю. Стоит все дискотечное оборудование — магнитофоны, микшеры. А я еще к тому же профессиональный звукотехник, и все это оборудование я скоммутировал так, что звук, который мы получили, до сих пор считается труднодостижимым, а в то время о нем отзывались… Никто не верил. Что это записано на магнитофон «Ростов» и без всякой специальной техники. Большой зал создавал очень удачный эффект естественного холла. Я писал все сплошняком на микрофон. Электрогитары, естественно, втыкались через примочки… Все было очень просто, но очень профессионально. Я к тому времени закончил радиотехническое заведение и Гнесинку. И для меня правильно скоммутировать технику и добиться нужного звука было посильной задачей. Это была одна часть причин, по которым мы так быстро двинулись, вторая часть заключалась в том, что мы были уже достаточно дисциплинированные люди, никто не халявничал, не пьянствовал, не увлекался всякими пороками, и процесс шел очень эффективно, потому что Сережа Жариков и свои тексты использовал и приносил чужие тексты достаточно хорошие. Дима практически каждую репетицию приносил какие-то музыкальные заготовки, которые мы доделывали на месте. А я создавал так называемый образ — вот этого вот парня… То бишь, я создавал интонацию и мелодическую строчку. Как это происходило: наигрывали всю эту структуру музыкальную, и я пел по предлагаемым гармониям и по предлагаемым текстам, я их даже не учил — и на концерте с листка пел, потому что такое количество текстов выучить было невозможно. И, значит, я фактически напевал вокальную строчку с нуля, это была чистая импровизация. И поэтому, конечно, работа двигалась очень быстро. При такой структуре работы мы могли записывать в день по несколько песен.

Еще что можно было бы отметить из начального периода, из хороших моментов… Друзья у нас были хорошие, которые просто приходили к нам на репетиции, слушали, делали какие-то очень полезные, скромные замечания. Илья Васильев…Была публика очень приличная, потому что ни в коем случае не мешала работать, и в то же время создавала элемент куража.

Вот так создавались эти альбомы… Почему группа просуществовала мало? (1983–1984). Это уже другой вопрос. Потом я отпал из группы, потом еще кто-то, потом, вообще, все распалось. Но за 1983–1984 было сделано столько… Было выпущено около 9-10 альбомов. За примерами, образами для творчества далеко ходить не надо было — они кругом были, они тебя окружали. Просто от них еще и защищаться надо было. Кстати говоря, мы в то время могли прогреметь куда сильнее, потому что мне предлагали передать все записи прямо на Би-Би-Си, Севе Новгородцеву. Когда мы еще практически никому не были известны И когда я обсуждал этот вопрос со своими коллегами, Сергей Жариков воспротивился. Я думаю, что здесь сработал тот момент, в результате которого мы, в конечном счете, расстались. Он претендовал на абсолютное лидерство.