Панихида по усопшим - [67]

Глава тридцать девятая

Показания, данные мисс Рут Роулинсон (продолжение)

В первый раз я попала в Сент-Фрайдесвайд еще девочкой с хором средней школы, в составе сводного хора Оксфорда. Некоторые из нас приходили туда снова, особенно когда церковному хору не хватало сопрано и контральто для исполнения гимнов Палестрины. Так я познакомилась с некоторыми из служителей и начала чувствовать себя там как дома. Вскоре я стала постоянным членом хора, но не потому, что имела какие-либо глубокие убеждения о Высоком англиканстве, а потому что мне нравились различные сферы деятельности и знакомства. Там была одна старушка, которая убиралась в церкви каждое утро, всю неделю – женщина, настолько искалеченная артритом, что балансирование шваброй и ведрами само по себе было положительным подтверждением ее веры и воли. Я узнала ее достаточно хорошо, и однажды когда мы с ней разговаривали, она сказала очень просто и счастливо, что надеется, что однажды Бог вознаградит ее за то, что она делает, но если Он решит, что она недостойна, то потом еще и восславит Его за благочестие, которое она здесь испытывала. Вместо того, чтобы ощутить удивление или цинизм, я почувствовала себя глубоко тронутой и, когда она умерла, я поклялась, что попробую взять на себя хоть какую-то часть ее добрых дел. И так я начала убирать, и чистить, и исполнять другие немногие обязанности мирян, которые служили в церкви. В ходе этой самостоятельно наложенной епитимьи я, естественно, узнала Лайонела Лоусона достаточно хорошо и, как я сказала, пошла к нему за помощью и советом, когда уже не могла справиться с нашим финансовым кризисом. Для меня было одним из величайших сюрпризов в моей жизни, когда он сказал мне, что если все, что меня беспокоит, это деньги, то я могу и должна немедленно забыть о своих заботах. Он спросил меня, сколько мне нужно, и когда я ему ответила, он просто сел за стол (где я заметила нож для разрезания бумаги в виде распятия) и выписал чек на 500 фунтов. Это было похоже на чудо, и когда я сказала ему, что понятия не имею, когда смогу вернуть их или как я смогу отблагодарить его, он просто сказал, что он может однажды оказаться сам в беде и, если он попросит, он хотел бы знать, попробую ли я помочь ему, чем смогу. Конечно, я пообещала, что сделаю абсолютно все для него, и я хорошо помню, как молилась, чтобы я смогла оказать ему какую-нибудь действительно большую услугу. Когда я в тот день уходила из дома священника, я увидела человека, выходящего из кухни. В то мгновение я не узнала его, хотя лицо его было знакомо. Он был довольно бедно одет, но свежевыбрит, его волосы были недавно подстрижены. Я знала, что у Лайонела бывали некоторые мужчины из церковного приюта, которые оставались с ним на день или два, а иногда он убеждал их прийти на церковные службы. Потом я его узнала. Он был того же возраста и такого же телосложения, как Лайонел, но в последний раз, когда я видела его, у него была недельная щетина на лице и его волосы были длинными и грязными. И только позже я узнала, что этот человек был братом Лайонела – Филиппом.

Это началось вскоре после того, как Гарри Джозефс вошел в мою жизнь. В это время начала расти напряженность между различными членами церкви в конце прошлого лета. Именно тогда я впервые услышала мерзкие слухи о том, что Лайонел, возможно, любит компанию певчих больше, чем должен бы, но я не могла заставить себя поверить в это. Даже сейчас я вполне убеждена, что если Лайонел и был в некотором роде склонен к гомосексуальности, его слабость была совершенно пассивной. Но был еще один слух, почти все, казалось, слышали о том, что Пол Моррис церковный органист страстно любит жену Гарри Джозефса Бренду, которая почти всегда привозила Гарри на службу. Сам Гарри был лишен водительских прав по каким-то причинам. Бренду часто видели болтающей с Полом, хотя сама она редко оставалась в церкви на службу и одна из прихожанок сказала мне, что она как-то видела, как они, стояли, взявшись за руки. Я должна признаться, что, хотя у меня и не было прямых доказательств, я начала подозревать, что второй слух мог быть правдой. И я поняла, что это правда, когда Гарри Джозефс сам сказал мне об этом. В первый раз, когда он оказался в моем доме, мы были втроем с мамой, и он был очень приятным и вежливым, и он гостил у нас около двух часов. После этого он приходил довольно регулярно всегда по утрам, и мы сидели в гостиной, когда мать была в постели. В некотором смысле он напомнил мне немного моей старого босса, потому что он вообще не делал попыток воспользоваться ни малейшим преимуществом надо мной. Нет, в любом случае. Но он не мог скрыть тот факт, что был одиноким и разочарованным мужчиной, и вскоре он сказал мне, что знает все об измене жены с Полом Моррисом. Сначала я думала, что он, должно быть, хотел у меня просто найти немного сочувствия, потому что он ни разу не поинтересовался моим мнением о том, что он должен делать. Но однажды, когда я провожала его до двери, он просто повернулся ко мне и сказал, что находит меня привлекательной, и что он хотел бы переспать со мной. Конечно, я чувствовала себя немного польщенной и, конечно, у меня не было никаких моральных угрызений совести по поводу данной ситуации. Мы пили херес вместе, и я чувствовала себя гораздо более оживленной и смелой, чем обычно. Что мне было сказать? Я была еще девственницей. Мне было сорок один, я отклонила предложение человека, которого я до сих пор любила. Я знала, что жизнь проходит мимо меня и, что, если я не узнаю хоть что-то о сексе сейчас, то не узнаю никогда. Не то, чтобы я сказала все это Гарри. В других обстоятельствах я бы напомнила ему, что он был женат, и что я любила и уважала его жену слишком сильно, чтобы думать о чем-то между нами. На самом деле я просто улыбнулась и сказала ему, чтоб он не глупил. Он ничего не ответил, но он выглядел так уныло и пристыжено, когда стоял у входной двери, что мне вдруг стало ужасно жалко его. Сразу справа от нас была недавно установленная дверь 14В, которая была только что окрашена в светло-голубой цвет. У меня в кармане был ключ, и я спросила его, не хотел бы он взглянуть на квартиру. Мы занимались любовью на матрасе на складном диване в задней комнате. Это было не особенно счастливой инициацией для меня, но я не испытывала сожаления. На самом деле я почти испытала удовлетворение и в течение следующих нескольких месяцев мы занимались любовью раз в неделю. Став более опытной в физическом отношении, я стала наслаждаться половым актом самим по себе все больше и больше. Но я знала, что делаю что-то неправильное, потому что я чувствовала себя такой дрянной и дешевой после его окончания, что начала ненавидеть себя за желание секса вообще. Я пыталась остановить его, но оглядываясь назад, я понимаю, что моя попытка была довольно вялой. Этот человек имел некую власть надо мной, и я начала все больше и больше нервничать. Я начала беспокоиться о моей матери, хотя она, казалось, ни о чем не подозревала. Я также начала беспокоиться о соседях, но кто его знает, почему, но дома по обе стороны от нас были заняты постоянно меняющимся потоком временных жильцов или студентов. Но прежде всего, я беспокоилась о себе. На самом же деле я теперь нуждалась в Гарри больше, чем он нуждался во мне, и он знал об этом. Как бы там ни было, я страдала после того как он уходил, я знала, что буду думать все время о нашей следующей встрече. Я возненавидела его, и себя тоже. Он был как наркотик, к которому я быстро пристрастилась, становясь наркоманкой.