Памятники поздней античной научно-художественной литературы II-V века - [5]

— звукам ворота, мы испытываем наслаждение. Болезненного и нездорового человека мы избегаем, как зрелища, которое удовольствия нам не доставляет; но при виде Иокасты Силания и Филоктета Аристофонта[33], изображенных в момент гибели, мы восхищаемся.

Читая о шутовских выходках Терсита, о корыстолюбце Сизифе, о том, что говорит и проделывает сводник Батрах[34], юноша должен учиться ценить искусство и способность подражания, а воспроизводимые события и поступки — порицать и презирать. Подражать хорошему и подражать хорошо — не одно и то же. Подражать хорошо — значит воспроизводить точно и сообразно предмету. В таком случае дурные вещи дают и уродливые изображения. Так, сапоги хромого Демонида[35], хотя он и желал, чтобы они пришлись вору по ноге, оказались для всех негодны, и только ему одному были впору.

Возьмем такие примеры:

Неправедный поступок, если нужен он,

Всегда прекрасней ради власти совершить.

Или:

Все, что захочешь, делай, лишь бы честным слыть —

И не покинет счастье дом твой никогда.

Или:

Дают приданого талант — Я ль откажусь?

Как буду жить, коль я талантом пренебрег?

Смогу ли спать спокойно, деньги упустив?

Пожалуй, и в Аиде я не искуплю

Вины, так оскорбив серебряный талант!

Слова низкие, полные лжи, но для Этеокла, Иксиона[36] и старого ростовщика подходящие! Так вот следует напоминать юношам, что поэты пишут такие вещи не потому, что они одобряют и ценят это, но потому, что эти нелепые и дурные слова должны исходить из уст людей дурных и безнравственных. И тогда молодежь не будет превратного мнения о поэтах.

Наоборот, если действующее лицо изображено с недостатками, это представит в плохом свете все его слова и дела, так как говорить и поступать дурно свойственно людям дурным. Это относится, например, к рассказу Гомера, как Парис, убежав из битвы, пришел к Елене[37]. Ведь поэт не изобразил никого из других людей, проводящим время с женщиной средь бела дня. Он показал, что такая невоздержанность свойственна только разнузданному и развратному человеку.

4. В этих местах особенно надо обращать внимание, объясняет ли сам поэт слова своих действующих лиц, выражая таким образом свое порицание. Так сделал Менандр в прологе к "Таиде"[38]:

Красотку помоги, богиня, мне воспеть,

Чтоб в ней смешались дерзость с обаянием,

Чтоб оскорбляла часто воздыхателей

И, не любя, искусно притворялась бы.

Лучше всего таким приемом пользуется Гомер. А именно, осуждение он предпосылает порочным речам, а одобрение — хорошим. Заранее хвалит он, например, так:

С словом приятно-ласкательным он обратился к царевне[39].

И еще:

К каждому он подходил и удерживал кроткою речью.

А осуждая что-либо заранее, Гомер выражает таким образом почти запрещение использовать и обращать внимание на эти порочные и нелепые вещи. Например, перед тем, как описать безжалостное обхождение Агамемнона со жрецом, он говорит:

Только царя Агамемнона было то не любо сердцу;

Гордо жреца отослал (и прирек ему грозное слово).

Это грубо, жестоко и противно обычаю. В уста Ахилла, наоборот, он вкладывает слова дерзновенные:

Грузный вином, со взорами песьими, с сердцем еленя!

выразив предварительно собственное суждение:

Но Пелид быстроногий суровыми снова словами

К сыну Атрея вещал и отнюдь не обуздывал гнева.

Ведь нет ничего прекрасного в гневных и резких словах. То же можно сказать и об изображаемых поступках:

Рек, — и на Гектора он недостойное дело замыслил:

Ниц пред Патрокла одром распростер Дарданиона в прахе.

Гомер хорошо пользуется порицаниями, точно так же давая этим собственную оценку тому, что говорится и происходит. Например, о прелюбодеянии Ареса он заставляет говорить богов так:

Злое не впрок; над проворством здесь медленность верх одержала.

О надменности Гектора:

Так, возносясь, восклицал он; прогневалась мощная Гера.

О стрельбе из лука Пандара:

Так говоря, безрассудного сердце Афина подвигла[40].

Такие места, где автор откровенно высказывает собственное мнение, может увидеть каждый внимательный человек. В других случаях эти оценки поэты выражают самими поступками действующих лиц. Так, например, передают ответ Еврипида тем, кто осуждал его Иксиона, как нечестивого и преступного: "Все-таки я увел его со сцены не раньше, чем пригвоздил к колесу!"

У Гомера есть вот какой вид скрытых наставлений. Не без пользы тщательно исследует он мифы наиболее порочного содержания. Некоторые философы искажают эти мифы, толкуя их по-своему[41]. Под влиянием того, что раньше называлось скрытым смыслом, а теперь аллегорией, они говорят, что Афродиту, когда ее соблазнил Ареc, указало солнце, и что звезда Ареса, сошедшись со звездой Афродиты, создают развратные поколения людей, а скрыться от восходящего и заходящего солнца эти звезды не могут. В наряде Геры, надетом ею ради Зевса, и обольщении супруга волшебным поясом Афродиты они хотят видеть какое-то очищение воздуха, близкое к природе огня, как будто сам Гомер не объяснил это.

В мифах об Афродите поэт учит тех, кого это касается, что скверная музыка, гнусные песенки и развратные слова делают нравы распущенными, образ жизни — презренным, а мужей учат любить роскошь, изнеженность и сожительство с женщинами: