Памятник и праздник: этнография Дня Победы - [95]

Двое молодых людей лет 16-ти, хорошо одеты, выглядят как дети российской элиты. Приходят сюда каждый год, с тех пор как живут в Вене. Учатся в российской школе при посольстве. Что знают о памятнике? Отвечают: Алеша, а что еще? Кажется, в школе что-то говорили об истории, но сейчас не могут вспомнить. Школа участвует в возложении венков, на 8 мая и в апреле — на день освобождения Вены.

Роль мемориала не сводится только к подмосткам для концерта. Он создает легитимное пространство, в котором оказываются возможны советские формы коммеморации, советские песни, советские ордена и медали на груди пожилых участников. Есть в происходящем и карнавальные элементы — молодой человек, завернутый в красное знамя с серпом и молотом — но все же происходящее трудно назвать карнавалом.

Организация праздника, ритуал и роли участников не предусматривают особой импровизации, а воспроизводят формы, доминирующие в российской «метрополии». Мемориал, выпадающий благодаря своей cталинской архитектуре из городского пространства Вены, на два дня становится зарубежным эксклавом (пост)советской памяти о войне.

Впрочем, это очень ритуализированная память. Смысл праздника — не столько в том, чтобы заставить людей вспомнить войну, сколько напомнить им о том, как они праздновали День Победы в молодости, чтобы еще раз (вместе) пережить определенные эмоции, разделить их с детьми, внуками и друзьями. Эту логику историзации военного прошлого Сергей Ушакин называет аффективным менеджментом: значение имеет не историческая достоверность, память о войне как таковая, а ее эмоциональный заряд. Воспоминания о войне все чаще оказываются оторванными от конкретного исторического контекста. Место памяти и истории занимают мнемонические объекты, цель которых состоит в сцеплении, увязке определенных звуковых и зрительных образов с неким эмоциональным состоянием[58]. Таким мнемоническим объектом является и советский военный мемориал в Вене, точнее, статуя советского солдата. Он репрезентирует не столько память о войне, сколько другие (похожие по стилю) мемориалы/памятники в советских городах (поселках), связанные в памяти присутствующих с празднованием Дня Победы. Большинство приходящих сюда русских (русскоязычных) или являются туристами, или живут в Вене относительно недавно. Их личная и семейная память никак не связана с освобождением Вены в 1945 году, они мало что знают об истории Австрии и о советским военном присутствии в послевоенные годы. Мемориал практически не связан для них с этими чужими историческими событиями, однако позволяет им почувствовать себя «дома», окунуться в атмосферу «нашего» праздника.

Таким образом, 8–9 мая советский военный мемориал в Вене служит точкой кристаллизации коллективной идентичности новой русскоязычной диаспоры, которая слабо организована и еще хуже представлена в австрийском публичном пространстве. Эта коллективная идентичность не проговаривается, а скорее проигрывается в ритуалах публичной коммеморации Дня Победы. Как отмечалось выше, можно говорить о «территориализации памяти» русскоговорящей диаспоры в Вене, в процессе которого происходит «присвоение» элементов чужого городского ландшафта. Но пожалуй, правильнее было бы сказать, что русскоязычные жители не присваивают, а скорее «берут взаймы» советский военный мемориал, ведь остальные 363 дня в году ничего здесь не напоминает о русскоязычной диаспоре.

Около 14.00 концерт заканчивается и люди постепенно начинают расходиться, хотя отдельные семьи и пары подходят и во второй половине дня. Остаются две-три группы самых настойчивых (и устойчивых) участников — как правило не совсем трезвых. Они собираются за колоннадой в холодке, допивают принесенный алкоголь. Пытаются петь песни под гитару, но слов почти никто не знает. Одна из присутствующих подсказывает слова с айфона, все с энтузиазмом подхватывают.

В девять вечера о празднике напоминают только горы мусора. Фонтан как всегда подсвечен, колоннада белеет в темноте. Группки молодежи сидят в сквере, но это уже, похоже, местные австрийцы.

9 мая 2013 года оказалось последним «мирным» Днем Победы: одним из последствий присоединения Крыма, «русской весны» 2014 года на юго-востоке Украины и начавшегося украинско-российского военного конфликта стала беспрецедентная политизация и инструментализация памяти о Великой Отечественной войне. Эти тенденции безусловно повлияли на сложившиеся формы празднования 9 мая возле советского военного мемориала в Вене. Формат неполитического и организованного снизу «народного гуляния» подвергся трансформации под влиянием массовой патриотической мобилизации, сопровождавшей присоединение Крыма. Значительно более активно стали использоваться российская государственная символика, георгиевская ленточка и другие символы . В первые два-три года после «русской весны» тема Крыма, войны на Донбассе и украинско-российского конфликта присутствовала особенно явно: например, в 2015 году был организован сбор помощи ветеранам Донецка и Луганска, а в толпе можно было увидеть флаг и плакаты, выражающие протест против «русофобии» в Европе. В то же время, особенно с появлением традиции шествия «Бессмертного полка», празднование 9 мая стало более организованным, или даже «заорганизованным», местами напоминающим типичное советское мероприятие (с предварительной разметкой пространства, репетицией построения и прочими атрибутами, знакомыми каждому советскому школьнику). Изменениям подверглась и официальная часть праздника, включающая возложение венков дипломатами постсоветских государств. С 2015 года представители посольства Украины посещают советский военный мемориал в Вене 8 мая, в День памяти и примирения, введенный в украинский календарь одним из так называемых «законов о декоммунизации». Некоторые украинцы используют новый символ — цветок красного мака, в последнее время принятый в Украине в качестве альтернативы георгиевской ленточке.